Саймон оставался с нами в Центре психологии собак две недели. За это время я познакомил его со всеми животными, которые могли бы стать жертвами его агрессии — с козами, свиньями, лошадьми и, конечно, с другими собаками. Когда пришло время возвращаться домой к Сенди, он уже играл и гулял не только со свиньями, но со всеми животными и собаками моего ранчо.

Что такое принятие для собак

• Собаки являются, возможно, самыми успешными животными в природе, они биологически подготовлены приспосабливаться к изменениям окружающей среды и обстановки.

• У собак есть способность принимать обстоятельства, которые люди сочли бы травмирующими: жить в новом климате, отзываться на новые имена, которые дают им люди, присоединяться к новым стаям. Собаки умеют делать это лучше, чем их владельцы.

• Собаки легко соглашаются принять установленные границы, если их предлагают спокойно и настойчиво.

• Собаки переживают старость, болезни и даже увечья (такие как потеря конечности или слепота) спокойнее, чем люди, и с меньшим ущербом для психики.

• Собаки способны переживать глубокие эмоции — такие как горе от потери друга-животного или человека, — но они всегда идут дальше.

• Собаки, живущие среди собак, часто предпочитают уступить, а не провоцировать конфликт, чтобы и дальше жить мирно. Это основа принятия.

Один двадцатисекундный клип

Сенди, «Люди Пей», моя команда и я оценили результаты реабилитации Саймона как огромный успех. Вот почему последовавшая буря стала для меня таким шоком. Это было настоящее испытание моей собственной способности преодолевать жизненные препятствия.

В марте 2016 года в аккаунтах канала National Geographic в социальных сетях появился ролик, рекламирующий выход серии, посвященной истории Саймона. К несчастью, этот ролик представлял собой двадцатисекундный, вырванный из контекста клип, в котором Саймон — еще в самом начале его реабилитации — нападает на свинью и до крови кусает ее за ухо.

Сейчас понятно, что этот ролик выглядел слишком сенсационным без рассказа о предыстории Саймона и всего того, что происходило с ним и с Сенди. Зрителям, увидевшим его, могло показаться, будто Саймон так нападал на свиней уже после того, как прошел наш курс реабилитации. Они увидели, что я спускаю Саймона с поводка и он бросается на визжащую свинью. Но не узнали из этого ролика, что вскоре Саймон перестал выказывать какие-либо признаки агрессии и вообще интереса к свиньям, и я совсем снял с него поводок.

Несмотря на то, что из-за драматичного монтажа в ролике сцена нападения Саймона на свинью выглядела жестокой и кровавой, зрители, увидевшие всю серию, узнали, что ветеринар оценил раны свинье как «незначительные царапины». И, наконец, они увидели счастливый финал: всего пятнадцать минут спустя Саймон и свинья мирно трусят вместе по дороге.

Но те, кто видел только двадцатисекундный ролик, этого не знали. Всего через несколько дней после появления этой рекламы моя команда узнала, что в Интернете появилась петиция, в которой я обвинялся в жестоком обращении с животными. Меня обвинили в том, что я натравливал собаку на свинью. Некоторые даже гневались из-за того, что владелец свиньи в этот момент удерживал ее за задние лапы, чтобы она не убежала. (Любой, кто, как я, вырос на ферме, скажет вам, что это лучший способ остановить свинью. А если бы свинья вырвалась и побежала, она могла спровоцировать гораздо более агрессивное нападение со стороны ближайшей стаи собак.)

Не имело значения, что критики истолковали все факты неверно. Медиа почуяли запах крови и больших рейтингов прежде, чем кто-либо обратился к членам моей команды за комментариями.

Это был один из самых тяжелых уроков принятия, с которыми я когда-либо сталкивался.

За время своей публичной карьеры я приобрел массу преданных друзей, поклонников и коллег, которые поддерживали меня в том, что я делаю с собаками, и понимали мотивацию, которая стоит за этой работой. В то же время всегда существовала и шумная группа критиков, состоящая и из публики, и из некоторых профессионалов, которые шумно выражали свое несогласие с моим подходом к реабилитации собак (или, скорее, с тем, что они ошибочно считали таким подходом).

Когда это случилось, очень немногие из этих людей предложили мне конструктивно ответить на их критику. Они оказались удивлены, когда обнаружили, что я всегда готов выслушать их предложения. В конце этих дискуссий выяснилось, что они не согласны со словами, которые я использовал — например, «доминирование» или «самоутверждение», — чтобы описать свои методы, но не с самими методами. К тому же, хотя многие из таких критиков работали с собаками, у которых возникали обычные проблемы, они никогда не сталкивались с необходимостью заниматься реабилитацией собак из «красной зоны».

Я не скрываю того, что делаю, — все это записано, все показано по ТВ. Меня часто критиковали — и в выступлениях, и в статьях. Я понимаю, что многие из тех, кто это делает, на самом деле искренне озабочены благополучием и здоровьем собак и других животных и уверены — справедливо или нет, — что делают полезное дело. Если кто-либо, кто приносит реальную пользу или чье мнение я уважаю, захочет это открыто и конструктивно обсудить, я всегда готов. Слова остальных — негативный белый шум — я учусь игнорировать.

Каждый из нас должен учиться принимать несогласие других. Требовать, чтобы весь мир любил тебя и был с тобой согласен — нереальная цель. Я знаю, каким путем идти мне, чтобы достигнуть цели, но это не значит, что не могут существовать другие пути, которые ведут к ней. Разногласия — это часть нашей культуры, сейчас больше, чем когда-либо. Политики не соглашаются с другими политиками (даже когда они представляют одну и ту же сторону). Ученые не соглашаются с другими учеными. Врачи не соглашаются с другими врачами. Доктор Фил не для всех; доктор Оз не для всех; Опра не для всех.

Я тоже бываю не согласен с другими. Я спорю со своими детьми. Я спорю с членами семьи. Я бываю не согласен с людьми из медиа. Но труднее всего мне принять единодушие слов и поступков того крохотного процента людей, которые нападают на все, что я делаю. В случае с Саймоном и свиньей они даже не попытались узнать факты. Едва им показалось, что они видят то, что хотят, как они объявили меня преступником.

Я увидел, как легко одно недоказанное обвинение может почти погубить дело, на создание которого ушло почти два десятилетия. Я был работающим отцом, более десяти лет я жертвовал временем, которое мог проводить с детьми, потому что верил, что помогаю людям лучше понимать их собак. Я и сейчас считаю это своей задачей. Но для того, чтобы я мог ее выполнять, люди должны доверять мне.

Потребовалось много времени, чтобы добиться доверия и уважения. Потребовалось много времени, чтобы построить карьеру и начать осуществлять свою миссию. Трагично, что хватило нескольких секунд, чтобы безответственные люди поставили все это под угрозу, начав бросаться словами вроде «жестокое обращение с животными».