class="p1">За стенами сторожки лениво переговаривались охранники. В лагере оставалось всего несколько человек – Хельмут увел отсюда все свое внушительное войско. Бруно был назначен главным. У дверей сторожки Хельмут поставил Франца и наказал держать дверь на запоре, а узниц не выпускать ни при каких обстоятельствах.

– А если дом загорится? – мрачно поинтересовался Франц.

Хельмут смерил его таким взглядом, что у Франца отпала всякая охота шутить.

В глубине леса под тяжелым сапогом, потревожив ночную птицу, треснула ветка. С громким криком птица спикировала с ветвей и захлопала крыльями. Охранники насторожились.

Лена подошла к наглухо забитому досками окну и глянула в щель.

Поначалу поляна перед домом оставалась пустой, но затем кусты расступились и из темноты возникли две фигуры: одна прихрамывала и опиралась на другую.

– Хелена! – прорычал Хельмут. – Ты предала меня, Хелена!

Он оттолкнул поддерживавшего его Зайцева, выхватил у Бруно автомат и передернул затвор.

Дремавшая Эльзи проснулась и подняла голову.

– Зачем ты это сделала, Хелена? Я же верил тебе!

Лена растерянно огляделась по сторонам. Что делает человек, почуяв приближение последней минуты? Он хватается за любую, даже призрачную возможность избежать неминуемого.

Лена бросилась к двери и попыталась выбить ее плечом. Дверь была намертво заперта засовом.

– Помогите! – закричала Лена. – Кто-нибудь! Помогите!

В этот момент из темноты выступила еще одна фигура. Она летела, как камень, пущенный из пращи. Часовой не успел вскинуть оружие – фигура в прыжке сняла его пистолетным выстрелом. Тело завалилось навзничь, и Волгин, не сбавляя скорости, выхватил автомат из мертвых рук.

Хельмут развернулся: доли мгновения ему было достаточно, чтобы увидеть лицо нежданного гостя и узнать его.

Вскинув шмайсер, Хельмут дал длинную очередь – окружавшие поляну мелкие елочки, срезанные пулями, повалились наземь, а Волгин перекатился по траве и скрылся за штабелем поросших мхом бревен.

– Помогите! – вновь раздался из сторожки отчаянный женский голос.

– Лена! – крикнул Волгин. – Лена, я здесь!

– Игорь?.. Игорь!

Хельмут вздрогнул, как от удара током. Сомнений не оставалось: это был зов любви и надежды. Лена любила этого русского, она ждала его, а он, Хельмут, был просто игрушкой в ее руках, обманутым воздыхателем. Она использовала его, лгала ему, манипулировала им.

У Хельмута исказилось лицо. Он изо всех сил сжал оружие.

Волгин выглянул из-за бревен и немедленно был встречен исступленной автоматной очередью. Щепки веером разлетелись по сторонам.

Волгин выстрелил поверх голов. Оценив ситуацию, Зайцев ухватил Хельмута за плечи и оттащил за ближайший валун.

– Молот! – крикнул Волгин. – Я не хочу убивать тебя. Мне нужны девочка и Лена.

Автоматная очередь была ему ответом.

В полной мере капитан осознавал уязвимость своего положения. Один против всех. Сколько противников оставалось в лагере?.. По всем правилам ведения боя его ждал заведомый проигрыш. А на чаше весов жизни двух человек. О своей собственной Волгин сейчас не думал.

Из-за дома полетела граната. Волгин, изловчившись, успел поймать ее на лету и отправить в обратном направлении. Граната взорвалась в воздухе, разбросав по сторонам несколько тел.

С тыла прозвучали крики и выстрелы. Волгин увидел, что снизу, паля наугад сквозь кустарник, на него надвигаются еще двое. Его окружали.

Он залег за штабелем и несколько мгновений оценивал ситуацию. Затем что есть силы толкнул верхнее бревно. Оно покачнулось, но с места не сдвинулось. Тогда капитан прикладом вышиб колья, удерживающие штабель. Бревна с шумом осели. Волгин уперся плечом в одно из них, а ногами в землю и попытался подтолкнуть. Наконец бревно поддалось, скользнуло вниз, увлекая за собой остальные.

Катящиеся по склону бревна – страшное оружие. Они похожи на неудержимую горную лавину, на камнепад. Горе тому, кто не успеет уйти с его пути. Те двое бандитов, что палили в Волгина на бегу, – они не успели. В полутьме они не сразу разглядели, что за громыхающая тяжелая масса надвигается на них, а когда разглядели, было поздно. Они метнулись в стороны, но подпрыгивающие на ухабах мшистые сосновые стволы нагнали их, сбили с ног, распластали, раскатали по камням, переламывая ребра и черепа.

Волгин прижался к стволу огромного дерева, пытаясь понять, как действовать дальше. Надо добраться до сторожки. Любой ценой. Лена и девочка заперты внутри. Как их освободить оттуда?..

Внимание Волгина было полностью поглощено происходившим на поляне перед домом, поэтому он не заметил, что за спиной, в мелком ельнике, возник еще один силуэт. Он медленно продвигался все ближе и ближе.

Это был фотограф Тэд.

Вскинув фотоаппарат, он искал в видоискателе, что бы запечатлеть для газеты, и досадовал на низкую светочувствительность пленки. Столько лет он безуспешно завидовал коллегам, которые снимали захватывающие репортажи на полях сражений, а вот сейчас, когда он сам оказался на поле боя, Тэд не мог сделать ни одной толковой фотографии.

По правде сказать, хотя Тэд и числился военным фотографом и носил армейскую форму, в душе был он человеком глубоко штатским, а потому, хотя и мечтал оказаться в переделке, но совершенно по-детски: так, чтобы все было захватывающе интересно и абсолютно безопасно, похоже на приключения, о которых он читал в книжках.

Теперешнюю ситуацию никак нельзя было назвать безопасной.

Тэда колотило, как он пытался убедить себя, – не от страха, а от осознания, что он стал участником такого важного события, а еще от того, что Нэнси доверила ему столь ответственное задание. При этом у Тэда зуб на зуб не попадал.

Сквозь ветки он смутно видел затаившегося за сосной Волгина, спрятавшихся за валуном Хельмута и Зайцева. Он скользнул видоискателем по стене деревянного дома – и внезапно разглядел крадущуюся фигуру с пистолетом в руке. Это был Франц. Он беззвучно надвигался на Волгина, но тот, занятый перестрелкой с Хельмутом, совершенно не догадывался о грозящей опасности.

У Тэда тоже был пистолет, он взял его из машины и заткнул за пояс. Он успел заметить, каким восхищенным взглядом одарила его в тот момент Нэнси. В то мгновение он ощутил себя ковбоем из фильмов о Диком Западе, которого провожает в дорогу любимая девушка, – очень приятное и щекочущее самолюбие ощущение. И вот сейчас Тэд собирался метким выстрелом сразить злоумышленника.

Он вытянул руку и прицелился. Пистолет был тяжелый, двуствольный. «Прямо как ружье», – подумал Тэд.

Фотограф нажал на курок. Раздался гулкий хлопок, и из ствола с шипением вырвалось что-то белое, пылающее, и полетело вперед, рассыпая искры.

Впопыхах, а может, по незнанию бедолага Тэд схватил оставленную Волгиным ракетницу, перепутав с боевым пистолетом. Ослепленный, он теперь стоял посреди кустарника, не понимая, что будет.

Ракета взорвалась в овраге, а Франц отреагировал немедленно. Он развернулся