В ответ — ни звука. Дверь была закрыта, и никто не появился.

Позже возмущенная женщина взяла в руки большой кувшин и начала с трудом спускаться по лестнице. Через несколько ступенек она останавливалась, чтобы отдохнуть и прислушаться, надеясь, что ее мучители раскаются. Ничего подобного! Когда она возвращалась от колодца, сгорбившись вдвое от тяжести кувшина, ей удалось перехватить Наполеона, который шел домой.

— Ты! — закричала старая дама, ставя кувшин на землю и вся кипя от ярости. — Это все ты придумал!

— Возможно, вы правы, — ответил мальчик. — Только не делайте поспешных выводов, тетушка Катерина. Я с вами разговариваю, только потому что вам должна быть известна наша цель. С этих пор с вами не станет разговаривать никто из нашей семьи.

Тетушка бурно задышала, а потом спросила:

— И долго?

— Все зависит от вас. Молчание будет продолжаться до тех пор, пока вы не будете просить прощения у моего отца… на коленях!

— У меня есть гордость! — возмутилась сеньора. — Я не собираюсь просить прощения у этого пижона! Вам ясно? Никогда! Никогда!

Наполеон насмешливо поклонился.

— Все зависит только от вас, сеньора!

Она внезапно схватила кувшин и выплеснула воду в него. Но Наполеон ждал этого и быстро отскочил в сторону. На него не попало ни капли. Мальчик подошел к двери и закрыл ее за собой.

Прошло две недели, и дети с сомнением и надеждой внимательно глядели в небо. Погода стояла великолепная. Дни были ясными, и солнце немилосердно поджаривало старый каменный дом. Потом вдруг появилось облачко. Вначале оно было не больше мужской ладони, но вскоре заполнило небо Корсики и все вокруг потемнело. Дождь лил два дня, и два дня дети потихоньку радовались этому.

Третий день был воскресеньем. Все члены семейства собирались отправиться в собор на раннюю мессу, когда наверху открылась дверь. Сеньора Санлуцци появилась на площадке. У нее было трагическое лицо, и она стала медленно и с трудом спускаться вниз.

— У нее нет белого флага, — шепнул Наполеон матери на ухо. — Но она тем не менее собирается капитулировать.

— Бедняжка Катерина. Мне ее очень жаль. Она всегда была такой гордой.

Побежденная жиличка верхнего этажа медленно спускалась по лестнице. Она крепко ухватилась старческой рукой за грубо вырезанного в конце перил орла (возможно, это был знак будущего), остановилась и негодующе огляделась вокруг.

— Со стен капает вода, — сказала она. — Почему вдруг начала протекать крыша? Я уверена, что это не только проделки природы. Я уже не могу сопротивляться. Я сдаюсь, — она повернулась к главе семейства, — Карло, прошу вас, простите меня. Мне не следовало так делать.

Наполеон отвечал ей.

— Тетушка Катерина, вы не выполнили еще одно условие примирения. Левое колено должно коснуться пола, но мне кажется, что отец, видимо, от этого условия откажется.

У Карло Бонапарта было множество отрицательных черт, но он был приличным и дружелюбным человеком. Он улыбнулся и протянул руку.

— Моя дорогая Катерина, извинения вполне достаточно.

Легация также хотела покончить с враждой.

— Катерина, вы можете пойти на мессу вместе с нами. Тогда соседи поймут, что мы помирились.

— Луи, — добавил отец, — когда мы вернемся, отнеси тетушке воды.

— Катерина, вы должны с нами пообедать, — предложила Летиция.

На следующий день Полина отнесла наверх почту для тетушки.

— Дитя мое, — сказала сеньора. — Я уверена, что все это задумал Наполеон. Отчего он так изменился? Он всегда был таким спокойным мальчиком. Сейчас все совершенно по-иному.

— Да, тетушка Катерина. Мне кажется, что он впредь будет сильно отличаться от остальных людей.

Как-то Летицию спросили, какой день был самым приятным в ее жизни, и она без колебаний ответила:

— Пасхальное Воскресенье. До того, как умер мой милый Карло.

— Это никак не связано с великими свершениями в семейной жизни? Победами или коронациями?

— Нет, нет. Все было гораздо проще.

— Что же было необычного в этот раз?

— Это был единственный раз, когда на обед собралось все наше семейство. Присутствовал даже малышка Жером. Правда, он, был еще слишком мал, и мне пришлось держать его на коленях. Он так энергично размахивал своей ложкой. Я вспомнила… — мадам Летиция замолчала, — всех наших остальных детей, которые умерли совсем маленькими. Но в тот момент, они, казалось, были вместе с нами. В особенности моя милая Мари-Анна… Мне казалось, что она мне улыбается. Наверно, все это мне раньше приснилось, но все равно это был прекрасный день.

Чтобы лучше понять семейство Бонапартов и характер его отдельных членов, следует поговорить об общих обедах, какую пищу они ели и о чем разговаривали за столом.

Мадам Летиции всегда было сложно выбрать правильное время, чтобы подавать пищу на стол. Карло Бонапарт до конца жизни оставался красивым и непредсказуемым и протестовал, не желая, чтобы они начинали обед до его прихода, а сам никогда не являлся вовремя. Они высылали малышку Каролину, и она караулила до тех пор, пока отец не заворачивал на их улицу по дороге домой. Малышка быстро бежала домой и громко кричала.

— Папа идет! Я его видела!

Наполеон, когда приезжал на каникулы, не всегда присутствовал во время обеда. Но это не представляло трудностей для матери. Он мог съесть то, что оставалось, и поглощал пищу весьма рассеянно, думая о чем-то своем. Иногда рядом с ним усаживалась Полина. Как-то раз она его спросила, что он ест, и он рассеянно взглянул на нее.

— Я не знаю, Полина. Что-то лежало на тарелке, и я начал есть.

Она нахмурилась и начала разглядывать то, что лежало на тарелке.

— Наверно, это оставили для тебя. Тебе это нравится?

Наполеон внимательно посмотрел на тарелку.

— Теперь, когда ты об этом спросила, должен тебе признаться — не очень.

Люсьен часто пропускал общую трапезу.

— Где ваш брат? — спрашивала Летиция, занимая место в конце стола.

И кто-нибудь отвечал.

— Люсьен? Он со своими ужасными друзьями, о чем-то с ними спорит, поэтому не идет домой.

Люсьен постоянно с кем-то спорил — дома и с друзьями, во время еды, после нее, на улице и в клубе якобинцев[53]— везде, где он мог найти слушателей. Он был убежден, что может стать известным оратором, и большинство семейства было с ним согласно. Но он им частенько доставлял большие хлопоты.