– Так… – он отчаянно почесал здоровой рукой затылок. – Так… Значит, вы считаете, что у вас получилось… Черт!.. Как вы наладили контакт с артефактом? Для этого же половину нервных путей надо иметь из орихалка?!

Докторша пожала плечами.

– Вот этого я не знаю. Девочка прочла свитки, мы сделали все, как в них… Да вы же сами говорили, что у атлантов это может каждый мальчишка!

– Да… – Павел кивнул. Пустые, бесполезные объяснения, а ведь была же в голове дельная мысль! Вот только что ведь была. – Да, мальчишка… Только его с рождения орихалком начиняют… Постойте… Что еще вы можете? Или только вытрезвителем работать?

Докторша фыркнула.

– Молодой человек! Вы, видимо, полный профан не только в медицине, но и в анатомии уровня школьного курса! Поэтому я объясню просто – с помощью этой вещи я могу сделать с человеческим организмом все что угодно… Вернее, все, что лежит в рамках представлений современной науки. Как врач я смею полагать, что знаю, какие изменения необходимы для выздоровления пациента, а этот инструмент позволяет мне производить их безоперационно, безмедикаментозно и к тому же почти мгновенно! – Голос ее неожиданно дрогнул, рука, поглаживающая орихалковый шар на коленях, замерла. – Это, если угодно, чудо, молодой человек… Это сотни спасенных жизней… Кардиология, онкология, травмы! Врожденные патологии, даже нейрохирургия!.. Самые запущенные, самые безнадежные случаи – теперь возможно все, лишь бы прибор был в руках соответствующего специалиста… Знаете, я почти ненавижу вас с Потаповым за то, что вы до сих пор не воспользовались этой вещью… Не отдали в какую-нибудь – да любую! – клинику… Не организовали свою, в конце концов!.. Вы!.. Вы хоть понимаете, что это преступление против человечества!..

С каменным лицом Павел прошел к раковине, нацедил стакан воды, вернулся к докторше.

– Выпейте. У вас, должно быть, шок после работы с артефактом. Для этого все-таки нужны орихалковые нервы.

Она подчинилась. Шумно глотая, стуча зубами о край стакана. Но, похоже, пришла в себя.

– Спасибо… Никакого шока, Павел. Просто нервы. Как подумала, что можно теперь… А если удастся повторить технологию, вы представляете, Павел?..

– Даже слишком хорошо, – холодно произнес тот и повернулся к Никитину: – Рома, что у вас с процессором?

– С процессором – отлично, – ответил тот без всякого намека на свой обычный бравурно-снисходительный тон. – Все отлично с процессором. Я последнюю библиотечку час назад скомпилировал и Коле переслал, он должен уже загрузить. Отправлять в прокол биологический объект я бы на его месте не рискнул, но мессагу – как два пальца… Только вот… – Роман вдруг ревностно покосился на понимающе усмехавшуюся индеанку. – Оно нам теперь надо? Если укатэ может кнопки нужные показать…

На прежний кастовый ранг высокорожденная даже не поморщилась.

– Могу, – с вызовом сказала она. – Вот только Потапов слишком боится остаться у меня в долгу, – Анна вдруг посмотрела прямо Павлу в глаза: будто в самую душу… – Или этого ты боишься, воин? Неужели в самом деле принес оружие обратно?

Павел отвел взгляд, шагнул к столу, выворачивая карманы и расстегивая пряжки. Пояс с генератором, портупея лучемета, пара детонаторов… Вроде все.

– Рома, слушай меня, – произнес он, не оборачиваясь. – Это очень-очень важно, Рома. Очень важно, – он выщелкнул из кобуры лучемет, демонстративно проверил заряд. – Сейчас ты пойдешь и позвонишь Потапову. Ты скажешь, что напортачил в своей библиотеке и никакую мессагу никуда отправлять нельзя. Возьми время до утра, мол, все исправишь.

– Так ведь… – растерянно вымолвил тот. – Паш, я же…

– Это очень важно, Рома, – повторил Павел. Швырнул лучемет обратно на стол. – И не спорь. Анна Федоровна, вы в порядке? Прямо сейчас сможете работать?

Та отчаянно тряхнула тщательно закрашенной сединой.

– Смогу. А что?.. Кому?..

– Пока не онкология, – успокоил Павел и, морщась от усилия в простреленной руке, принялся сдирать с себя свитер. Затем рубашку.

Едва увидев снова подмокший розовым бинт, докторша все поняла без лишних пояснений. Лишь уточнила:

– Сквозное?

– Сквозное, – кивнул Павел. – Кость не задета.

– Еще бы, – фыркнула докторша. – С такой подвижностью… Снимайте бинт. Девочки, помогите.

Тамара и Анна сорвались с места одновременно. Первая оказалась ближе, но индеанка успела подхватить из подставки нож, справиться без которого с узлами не представлялось возможным. И Тома с легкой усмешкой отступила.

– Боишься боли, воин? – прошептала индеанка, касаясь повязки. И ответила сама себе: – Конечно, нет, только не ты…

Если она пыталась оправдать этими словами свою неловкость, то вышло это плохо. Павлу оставалось только морщиться и жалеть о нерасторопности Тамары. Тоже, конечно, не медик, но, может быть, у нее получилось бы лучше? Последние слои прихватило свернувшейся кровью, и сходили они чуть ли не с треском. Хотя ведь не отмачивать же в самом деле…

Анна дернула в последний раз, и Павел зашипел от резкой боли. Из-под надорванной коросты обильно сочилась не то сукровица, не то…

– Скверно, молодой человек, – прокомментировала докторша, не вставая со своего места. – Вы хоть раз обрабатывали? Не отвечайте, вижу, что нет – замотали, лидокаином кольнулись, и делов. Вот и дождались нагноения… Температура еще не поднималась?

– Да вроде нет, – Павел озадаченно покосился на свое плечо.

– И не поднимется, – пообещала Анна Федоровна. – Сидите спокойно, не двигайтесь. Не знаю, какие могут быть ощущения, но в любом случае главное – сохраняйте спокойствие…

Павел сдержанно кивнул. Про ощущения от методов атлантов он мог бы многое рассказать докторше. Только вот ни к чему ее сейчас грузить…

Тем временем та уже довольно уверенными движениями устроила артефакт на коленях, сделала над ним несколько пассов. И шар, вопреки всем тайным сомнениям Павла, послушно ожил.

– Милочка, что там у вас в свитках? – ворчливо произнесла докторша. – Анатомические, затем физиологические?..

– Сейчас, – Анна метнулась к своему прежнему месту, подхватила развернувшийся на лету свиток, – сейчас…

– Не трудитесь, – оборвала врачиха. – Просто уточняю. Ну-с, больной…

Она переместила руки вокруг шара, и голубые электрические щупальца впились Павлу прямо в больную руку.

Нет, это совсем не походило на работу атлантов. Нулевой опыт работы с артефактом, отсутствие тонкого чутья процессов, которое невозможно без особой подготовки, в том числе и анатомическо-физиологической. Да что там, не было даже понимания принципа действия прибора… Зато понимание задачи и пути ее решения, видимо, все-таки было.

Павел скорчился на своем стуле, удерживаясь на нем не столько усилием воли, сколько чудом. Боль растревоженной раны прошла, ее заглушила жгучая, огненная феерия по всему телу. Словно впрыснули под кожу перцовый раствор… Или втиснули во включенную микроволновку… Или снова шагнул в газовый факел жертвенного очага ацтеков…