Он зашел в кафе, заказал сто граммов коньяка и лимон. Осушив бокал, заказал еще. Официантка косо поглядывала на его разбитое лицо — на носу до кучи появился пластырь — и проходила рядом с его столиком аккуратно, буквально задерживая дыхание, но ему было все равно.

Мобильный разразился задорной полифонической мелодией. Звонила Ольга. Почувствовала. Сука. Даниилу не хотелось говорить, так что он нажал на красную кнопочку и положил телефон на стол. Последовал второй звонок — то же самое действие.

К часу дня был опустошен пятый бокал. По лицу Даниила расплылась кривоватая улыбочка, глаза заблестели. Официантка уже не выглядела такой напуганной. Даже знаки внимания вроде как подавала. Но Даниилу не до этого было. В мыслях — Ольга.

Он злился на себя за то, что думал о ней. «Что имеем — не храним, потерявши — плачем. Вот уж точно сказано, — подумал Даниил. — Да к черту ее, эту шлюху!»

Все вокруг окрасилось в коньячный цвет. В кафе было тускло, одиноко, так что захотелось на улицу. Официантка что-то говорила ему вслед, но он не слушал. Расплатился сполна — и довольно разговоров. Солнце уже почти выглянуло из-за сопок, и вроде стало легче. Или нет? Или наплевать, что есть солнце, если нет никакого доверия между людьми? Было бы во что верить! Остается только в солнце верить, да и оно переменчиво!

Даниил прошел по дороге около трех сотен метров и оказался на пустыре. Он смутно припоминал, что раньше на этом месте стояли двухэтажные деревянные дома. Куда они подевались и что стало с жильцами?

Сбивчивыми были мысли Даниила. Когда он заметил вдалеке белого медведя, то не сразу понял, что оказался в смертельной опасности. Усмехнулся и только потом застыл на месте.

Завидев человека, медведь встал на задние лапы. Настоящая громадина. У Даниила в голове пронеслись какие-то речи из телепередачи про дикую природу. «В высоту белый медведь достигает около трех метров и весит около тонны — нетрудно представить себе, насколько это крупное животное».

Даниила одолел страх.

Страх этот, к счастью самого Даниила, не давал ему возможности сдвинуться с места. То было похоже на внезапный паралич, вызванный сильнодействующим ядом. Сердце в груди забилось в три раза быстрее обычного, и глаза стали потихоньку наливаться кровью от напряжения. Даниил чувствовал, что они вот-вот лопнут. Его начинало подташнивать.

«При беге на сотню метров спринтер может выдать скорость двенадцать метров в секунду, то есть около сорока километров в час. Медведь же может бежать со скоростью шестьдесят километров в час. Плюс ко всему, медведь — животное, может, и неглупое, но все же подверженное инстинктам, да еще и любопытное. Если кто-то бежит — значит, это добыча. Реакция, разумеется, следует незамедлительно, и бег наперегонки со смертью оканчивается для человека поражением».

Тем временем зверь подошел чуть ближе. Он посмотрел прямо на Даниила, принюхался. Снова встал на задние лапы, и тут Даниил ощутил все его величие. Ноги предательски затряслись. Плохой идеей было не брать с собой табельное оружие.

«Крупная шерсть и огромная, вытянутая шея; длинные когти, в которых он способен удерживать даже самую верткую добычу…»

Даниил сглотнул накопившуюся во рту слюну. Он хотел было махнуть медведю рукой, дабы отпугнуть его, но не смог заставить себя — тело не слушалось. Да и идея была глупой.

— Эй… — тихо вырвалось из него. — Эй… ступай! Медведь! Ступай!

Зверь опустился на все четыре лапы. Он повел носом по направлению ветра и посмотрел в сторону домов.

— Ну же… давай, иди! — продолжал шептать Даниил.

Окончательно потеряв интерес к человеку, медведь развернулся и побрел в сторону микрорайона, оставив испуганного до смерти Даниила стоять посреди пустоши.

Чуть позже, позвонив в дежурку и сообщив о белом медведе, разгуливавшем по городу, Даниил сидел на ступенях в подъезде, чуть покачиваясь из стороны в сторону, с бутылкой коньяка в руке, и думал, что нет страха сильнее, чем страх смерти. Закон природы. И пусть каждый, кто говорит, что страшнее всего — это стать одиноким, или стать «лишним в жизни того человека», или лишиться работы в период кризиса — пусть каждый постоит на пустыре наедине с белым медведем. Это приводит мысли в порядок.

* * *

Евтушенко как раз шел в кабинет, когда услышал разговор на повышенных тонах. Голоса он узнал сразу.

Открыв дверь, майор сразу же заметил Даниила, размахивавшего руками, а чуть позже и Трофимова, который стоял ровно, высоко задрав подбородок.

— Только не пи*ди мне, что ты пай-мальчик! Сукин ты сын! — кричал Даниил.

Пал Палыч посмотрел на его разбитое лицо, на слюну, которая упала на бороду, да так и осталась там желтым пятном. Он еле стоял на ногах, и язык у него заплетался.

— Эй ты, щенок… не вздумай под меня копать, иначе я тебя с дерьмом сожру! Ты понял?!

Даниил не успел закончить, ведь Евтушенко взял его под руку и потащил из кабинета. Трофимов проводил их презрительным взглядом, а сам потянулся к телефонной трубке.

— Что ты там устроил?! — возмутился Пал Палыч, прижав Даниила к стене. — Ты выглядишь… черт возьми, ты выглядишь, как бродяга. Кто тебе портрет-то испортил?

Даниил отмахнулся.

— Эй! Я с тобой разговариваю!

Но Даниил и слушать не хотел. Он все вырывался, говорил про то, что Трофимов копает под него, что это тот еще засранец. От него за километр разило спиртным и блевотиной.

— Так! Знаешь что? — сказал Евтушенко, вдоволь наслушавшись пьяных бредней. — Поехали, я тебя домой отвезу. Считай, у тебя отпуск. Проведи его с женой.

— Нет! — стал противиться Даниил. — Только не домой!

Пал Палычу несложно было уловить искренность в словах Даниила.

— Да хоть в кутузку — только не домой! Она…

Продолжение следовало, да так рьяно, что Пал Палычу уши закрыть хотелось. Он потащил Даниила за собой, рывками. Тот пытался сопротивляться, но будто бы только для виду. В какой-то момент майору показалось, что его напарник очень надеялся на применение силы. Будто ждал, что его кто-то остановит.

Он затолкал его в служебный уазик. Громко хлопнул дверью.

— Замолчи! Хотя бы на минуту! — приказным тоном прорычал Евтушенко. — Ты чего добиваешься, а? Скажи мне, а то я ведь не понимаю тебя.

Даниил молчал. Смотрел он вперед, голова чуть покачивалась.

— У них на тебя достаточно наберется, чтобы привлечь как подозреваемого, — продолжил говорить Пал Палыч. — Не усугубляй.

— Я сбил того парня, — сказал после долгого молчания Даниил. — Не специально. Там было темно, но не настолько, чтобы я его не видел. Он держал в руке пистолет. Стечкин. Это я потом уже узнал. Он мог меня угондошить, прямо за рулем машины, но у меня хватило реакции. Его подбросило на капот, на крышу. Как куклу, знаешь. Врачи сказали, что он еще какое-то время мучился. Вроде как позвоночник был сломан. Конвульсии, вся эта жуть. Только подумай, как ему плохо было перед смертью. А ведь никого даже рядом не было. И я… слинял, потому что знал, что еще пара минут — и меня загребут.