Заслуженный профессор антропологии университета Висконсин в Мэдисоне, член Британской Академии, лауреат премии Гуггенхайма А.М. Хазанов в своей книге «Кочевники и внешний мир» (изд-во «Дайк-Пресс», Алматы, 2002 г.) написал: «Утверждение, что кочевники прибегали к разрушениям, убийствам и резне более часто и с большим энтузиазмом, чем завоеватели и правители из оседлых стран, в сущности остается недоказанным. Я очень сомневаюсь, что ассирийцы, или римляне, или крестоносцы были менее кровожадны, чем самые жестокие из числа завоевателей кочевников. За время Тридцатилетней войны в Европе (1618–1648 гг.) население Германии сократилось с 21 до 13 миллионов в значительной мере потому, что армии всех вовлеченных в эту войну государств содержались за счет грабежа оккупированных ими земель точно также, как это делали кочевники во время своих военных компаний» [129, с. 471]. Подобные примеры в данной книге неоднократно приводились. По-моему, приводить цифры насилия различными завоевателями достаточно. Чингисхан в этом плане был не лучше и не хуже других.

Дело заключается в другой плоскости. Многим интеллектуалам для объяснения экономического упадка в своих странах нужно было найти козлов отпущения. К этой роли как нельзя лучше подходили чужие татаро-монголы. Они находились географически сравнительно далеко, а исторически – во глубине веков.

«Стало общепринятым обвинять «татарское иго» за все исторические неудачи и недостатки русского общества и его политической системы. Так были созданы мифы, которые затем стали пропагандироваться не только историками, но и писателями, поэтами, художниками, даже правителями. Этим мифам учили и все еще продолжают учить в школах. Они глубоко проникли в общественное сознание и демонстрируют примечательную живучесть» [129, с. 474, 475].

С легкой руки А.С. Пушкина тезис о растерзанной России укоренился в сознании соотечественников: «Русские необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили нашествие на самом краю Европы; варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощенную Русь и возвратились в степи своего Востока. Образующееся просвещение было спасено растерзанной Россией».

Не менее эмоционально и убедительно выразился другой российский просветитель А.И. Герцен: «Татары пронеслись над Россией подобно туче саранчи, подобно урагану, сокрушающему все, что встречалось на его пути. Они разоряли города, жгли деревни, грабили друг друга и после этих ужасов исчезли за Каспийским морем, время от времени посылая оттуда свои свирепые орды, чтобы напомнить покоренным народам о своем господстве. Материальный ущерб после неоднократных опустошений привел к полному истощению народа, он согнулся под тяжким гнетом нищеты. Люди бежали из деревни, никто из жителей не чувствовал себя в безопасности. Именно в это злосчастное время, длившееся около двух столетий, Россия и дала обогнать себя Европе» [72, с. 84].

И как бы было неудобно и не тактично осмелиться подвергать сомнению высказывания великих умов, следует констатировать – они жили в другие времена. Уровень их исторических познаний соответствовал передовым научным концепциям того времени. Нас разделяет более чем полтора столетия. Историческая наука все время дополняется новыми и новыми фактами. И я выстраиваю свои предположения на основе новых достижений в исторических изысканиях.

«Десятки, если не сотни авторов, очевидцев монгольских завоеваний, оставили нам тысячи страниц текстов. Но тут и начинаются сложности. Во-первых, практически все эти тексты написаны противниками монголов или, во всяком случае, людьми чрезвычайно далекими от монгольского менталитета. Отсюда и необъективность, ошибки, порой намеренная ложь. Пожалуй, ни одна армия в истории не окружена таким количеством мифов, притом, чаще всего мифов враждебных, как монгольская армия. И, к сожалению, эти вымыслы о монголах оказались на редкость живучими, а сто раз повторенная ложь стала восприниматься как истинная правда» [72, с. 89].

Так, как же протекало на Руси «татаро-монгольское иго»? Внимательный читатель и ранее в первых разделах моего исследования заметил необычность иноземного владычества.

Но сначала факты из летописей, из первоисточников. Суздальский летописец о разрушении Рязани повествует следующими словами: «Татарове же взяша град Рязань… и пожгоша весь и князя их Юрья оубиша и княгиню его, а иных же емше мужей и жены и дети и черньца и черниць и ерея, овых рассекаху мечи, а других стрелами стреляхуть». А рязанский летописец добавляет: «Множество мертвых лежаша, и град разорен, земля пуста, церкви пожжены… только дым и земля и пепел».

В сражении под Коломной «бысть им бой крепок», «бысть сеча велика».

При взятии Москвы «люди избиша от старца и до сущего младенца, а град и церкови святые огневи предаша, и монастыри вси и села пожгоша, и много имения въземше, отъидиша».

При осаде Киева в ноябре 1240 г. последним оплотом обороняющихся была Десятинная церковь: за её каменными стенами собрались последние защитники города. Под ударами осадных орудий, каменные стены рухнули, завалив находившихся там людей. Город был страшно опустошен, деревянные постройки сгорели в огне, жители были перебиты татарами. «Люди от мала до велика, вся убиша мечом», – сообщает летописец.

Произведенные археологические раскопки в указанных городах подтвердили – в культурном слое XIII века обнаружено большое количество сожженных строений, человеческих костей и другие следы массовых разрушений.

Чьи эти следы ярко выраженного вандализма?

Опять же обратимся к летописям. Они единственный источник наших познаний из исторического прошлого.

До Батыя, в 1169 году Киев опустошил суздальский князь Андрей Боголюбский, отдавший столицу Руси на трехдневный грабеж своим ратникам, как поступал только с чужими городами. В 1203 году Смоленский князь Рюрик Ростиславович в союзе с Ольговичами и «всею Половецкою землею» взял Киев. «И сотворися велико зло в Рустей земли, якого же зла не было от крещения над Киевом… Подолье взяша и пожгоша; ино Гору взяша и митрополью святую Софью разграбиша и Десятинную (церковь) … разграбиша и монастыри все и иконы одраша… то себе в полон» [22, с. 321]. Если бы это был единичный случай. Увы…, власть в «стольном граде» с 1170 по 1240 год менялась 20 раз и далеко не мирно. Только за последние четыре года, город был взят штурмом четыре раза. «И как теперь определить при раскопках, кто именно пожег вот этот дом и убил вот этого киевлянина: галичане Даниила в 1239 г., суздальцы Ярослава в 1236 году, смоляне, черниговцы и половцы в том же году, или татары в 1240 г.?» [98, с. 107].

Город Рязань в 1208 году был разрушен и сожжен суздальским князем Всеволод Большое Гнездо: «Сия столица удела знаменитого обратилась в кучу пепла, и бедные граждане, лишенные отечества, были расселены по отдельным местам Суздальского княжества» [59, с. 221]. Так что, по куче пепла определить виновника пожара затруднительно.

Что касается морального разложения рязанских князей, то об этом горестном событии Л.Н. Гумилев пишет: «Омерзительное было убийство Глебом Владимировичем Рязанским шести своих братьев, приглашенных на пир, а также сопровождавших их бояр и слуг (1217 г.). Убийца бежал к половцам и там умер в безумии» [26, с. 131].