служб правоохранительного сообщества Великобритании (судов, спецслужб). В первой половине 1940-х годов в картотеках Отдела хранились идентификационные данные (фотографии, дактилоскопические карты, антропометрические формуляры и словесные портреты) на более чем 160 тыс. человек.

Во-первых, он запомнил, что под ногами постоянно хрустел какой-то порошок, и заинтересовался его составом. Рассмотрев его при хорошем освещении, Черилл понял, что это кусочки угля вперемешку с толчёным кирпичом. И до поры об этом забыл…

Во-вторых, комиссар сделал акцент на том, что убийца, по-видимому, являлся левшой. Нападая на жертву, этот человек подошёл к ней сзади и схватил за горло левой рукой. На шее остались хорошо различимые следы ногтей и пальцев, и оставлены они были именно левой рукой. Задушить человека рукой, не ломая шейных позвонков, довольно непросто, надо сдавить дыхательное горло не только сильно, но и надолго. То, что убийца имел сильную левую руку, наводило на мысль о его левшизме.

Комиссар Скотланд-Ярда Фред Черилл явился настоящим героем февральского расследования, хотя в связи с ним его имя и фамилию обычно не упоминают. Очевидная историческая несправедливость!

Полицейские пошли по окрестным домам, рассчитывая быстро отыскать людей, знавших убитую, но не тут-то было! Женщина явно была не из местных, и невозможность её идентифицировать могла сильно затянуть расследование.

Судебно-медицинское исследование трупа показало, что убитая не была изнасилована. Также стало ясно, что она не оказала сопротивления. И была трезва. Нападение явно оказалось внезапным для жертвы.

Явилось ли случившееся следствием попытки ограбления, диктовалось ли личной неприязнью или же имело сексуальную подоплёку, понять было невозможно. Информации было слишком мало, и расследование с большой вероятностью могло превратиться в «глухаря» без шансов на раскрытие.

Не прошло и суток, как комиссара Черилла вызвали к новому трупу. Ранним утром 10 февраля 1942 г. одна из жительниц коммунальной квартиры на Вордур-стрит (Wardour street) обратила внимание на открытую дверь в комнату соседки. Это показалось ей подозрительным – она постучала, а когда никто не ответил, заглянула через порог. Женщина увидела на кровати обнажённое тело соседки, обезображенное многочисленными порезами, и помчалась вызывать полицию.

Уже первый осмотр места преступления наводил на мысль о совершеннейшей ненормальности убийцы. Он перерезал женщине горло, нанёс не менее десятка глубоких порезов на внутренних сторонах бёдер и, используя консервный нож, причинил глубокие раны лобковой области и брюшины. Сам же консервный нож преступник ввёл глубоко в вагину жертве. Как показала последующая судмедэкспертиза, грубые действия преступника причинили повреждения и внутренним частям половой системы жертвы. Многочисленные и разнообразные повреждения в области промежности и половых органов свидетельствовали о зацикленности убийцы на сексе. Все они были причинены либо после смерти, либо во время агонии жертвы.

Помимо консервного ножа преступник в качестве орудия преступления использовал и опасную бритву. Оба предмета, как быстро установило следствие, принадлежали убитой.

Местом убийства оказалась комната в малонаселённой, как принято говорить в России, квартире. Ниже, в подвальном помещении, находилась аптека, закрытая ночью. Убийца, совершив преступление, не спешил покинуть пустую квартиру – он взял подсвечник, извлёк из него почти сгоревший огарок, вставил новую свечу и отправился бродить по комнатам и коридорам. Подсвечник он держал небрежно, и на полу в нескольких местах остались потёки парафина. Если бы в это время вернулась соседка, то убийца, скорее всего, избавляясь от свидетеля, убил бы и её.

Кем мог быть преступник? Соседка убитой заявила, что никогда не видела, чтобы та приводила к себе в комнату посторонних мужчин. И добавила, что убитая была замужем, и её муж приезжал к ней буквально за 2 недели до преступления. Это был весьма респектабельный мужчина из Йоркшира, там он владел куриной фермой.

На руке убитой действительно находилось обручальное кольцо, но раздельное проживание с мужем представлялось несколько странным. Особенно учитывая реалии того времени – карточную систему, всеобщую дороговизну, перебои с самыми необходимыми продуктами… Странно звучали также имя и фамилия убитой – Нита Ворд (Nita Ward) – они казались псевдонимами, выдуманными для простоты запоминания. Как быстро установили полицейские, убитая заявляла, будто ей 23 года, но судмедэксперт, осмотревший тело, усомнился в этом возрасте. Женщина казалось значительно старше.

Когда детективы прямо поинтересовались у соседки, не промышляла ли убитая древнейшим ремеслом, та лишь отмахнулась: «Нита не такая!» Но полицейские были достаточно умудрены жизненным опытом и рассказы в стиле «она не такая, она ждёт трамвая» слышали слишком часто, чтобы принимать их на веру. Скепсис правоохранителей ещё более возрос после того, как в вещах «миссис Ворд» была найден стопка её фотографий в стиле «ню». Это была не совсем порнография, но… фотоснимки явно были призваны разжигать мужскую похоть, скажем так. Всё-таки в то время ещё не существовало «бьюти-блогерш», и нормальные женщины непотребных фотографий с собственным участием не делали.

В общем, всё это было как-то странно, и одно не сходилось с другим.

Комиссар Черилл, прибыв на Вордур-стрит, заинтересовался подсвечником, с которым убийца расхаживал по пустой квартире. На предмете остались чёткие отпечатки окровавленных пальцев, позволявшие составить представление о том, как преступник держал подсвечник. Хват был правой рукой, но… огарок из заплывшего парафином гнезда преступник извлекал левой! И левой же вставлял новую свечу. Кстати, и на новой свече также остались следы запачканных кровью пальцев, так что никаких сомнений в том, что именно убийца вставлял её в подсвечник, быть не могло. Прикинув, как эти манипуляции должны были происходить в реальности, комиссар заключил, что человек с окровавленными руками был левшой.

Также комиссар снял с подсвечника отпечатки окровавленных пальцев. Один из них, оставленный большим пальцем правой руки, оказался почти идеальным, словно бы оставленным нарочно для практики начинающих криминалистов. Черилл не сомневался, что с этим отпечатком его Отдел опознает убийцу без всяких затруднений.

Теоретически работать с картотекой дактокарт очень просто, для этого не требуется высшего образования, а потребны лишь внимание и усидчивость. На практике же требуется практика, уж простите тавтологию!

В те дремучие времена не существовало смартфонов и компьютеров, и поиск совпадения неизвестного отпечатка с отпечатком, хранящимся в картотеке, мог затянуться на сутки. Все типы папиллярных узоров и их сочетаний были разбиты на категории (их было более 1000), и более или менее просто можно было находить соответствие при наличии отпечатков всех пальцев. Но если отпечаток был один и притом частичный, то задача многократно усложнялась.

Поиск по базе дактилоскопических карт, имевшихся в распоряжении Скотланд-Ярда, растянулся на сутки и совпадений не выявил. Это означало, что убийца не судим, по крайней мере, за последние 30 лет он не подвергался аресту и под суд не попадал.

Что ж, отрицательный результат – тоже результат!

Полиция приложила большие усилия по идентификации женщин, убитых 9 и 10 февраля. Работа оказалась нетривиальной, особенно с учётом того, что в Великобритании не существовало ничего похожего на привычную нам паспортную систему. В принципе, любой человек мог называться любым именем – это не нарушало никаких юридических норм. Визитная карточка удостоверяла личность в 9 из 10 бытовых ситуациях, по ней нельзя было разве что кредит взять да за границу выехать.

Тем не менее, британская полиция наловчилась работать в такой обстановке, и убитые женщины к 12 февраля были-таки идентифицированы.

Выяснилось интересное. Задушенная в бомбоубежище на Уиндхэм-стрит Эвелин Хэмилтон (Evelyn Hamilton) вела вполне благопристойный образ жизни. Ей в действительности было 40 лет, как то и предположил судмедэксперт, она работала провизором в крупной аптеке на улице Холборн – это был вполне респектабельный район Лондона, который можно было считать безопасным, разумеется, с той оговоркой, что само это понятие в городе, подвергавшимся бомбардировкам, являлось довольно условным. Эмили родилась и выросла в Ньюкастле, в Лондоне сделала вполне успешную по меркам предвоенного времени карьеру. Она пользовалась полным доверием коллег и руководства, ей давали важные поручения, не связанные напрямую с работой в аптеке. Уходя с работы в последний день своей жизни, Эвелин взяла из кассы 80 фунтов стерлингов – значительную сумму по тем временам – поскольку ей