Текст повествует не о происхождении всего народа древних тюрок, а только их правящего клана. В этой версии происхождения древних тюрок ничего легендарного нет. По-видимому, Ашина был вождем небольшой дружины, состоящей из удальцов, почему-либо не ужившихся в многочисленных сяньбийских и хуннских княжествах. Такие мелкие военные единицы, которые нельзя назвать государствами, постоянно возникали в мятежную эпоху III–V вв. и исчезали, не оставив следа.

Китайцы называли подданных ханов Ашина — ту-кю. Это слово удачно расшифровано П. Пельо как "тюрк+ют", т. е. "тюрки", но с суффиксом множественного числа не тюркским, а монгольским. В древнетюркском языке все политические термины оформляются монгольским множественным числом. Это дает основание думать, что они привнесены в тюркскую языковую среду извне.

Само слово "турк" значит "сильный, крепкий". Согласно А. Н. Коновалову, это собирательное имя, которое впоследствии превратилось в этническое наименование племенного объединения. Каков бы ни был первоначальный язык этого объединения, в V в., когда оно вышло на арену истории, всем его представителям был понятен межплеменной язык того времени — сяньбийский, т. е. древнемонгольский. Это был язык команды, базара, дипломатии. С этим языком Ашина в 439 г. перешли на северную окраину Гоби. Слово "Ашина" значило "волк". По-тюркски волк — "бури или "каскыр, а по-монгольски — шоночино. "А" — префикс уважения в китайском языке. Следовательно, "Ашина" значит "благородный волк". Не подвергшееся китаизации слово сохранилось в арабской записи этого имени — Шане.

Вопрос о том, насколько правомерно называть ханов Ашина тотемистами, при современном состоянии наших знаний не может быть разрешен, но ясно, что название "волк" имело для тюрок VI в. огромное значение. Китайские авторы считают понятия "тюркский хан" и "волк" синонимами, видимо опираясь на воззрения самих тюркских ханов. Не случайно сяньбийская царевна говорит про своего мужа, хана Шаболио: "Хан по его свойствам есть волк"; и в инструкции при нападении на тюрок сказано: "Таковую должно употребить меру: гнать кочевых и нападать на волков". Золотая волчья голова красовалась на тюркских знаменах и, наконец, в двух легендах о происхождении тюрок первое место принадлежит прародительнице-волчице. Для обеих несколько разнящихся легенд характерно то, что в них нет никакого намека на историческое событие — переход орды Ашина из Ганьсу. Поэтому, надо думать, легенды возникли на Алтае и, может быть, были созданы специально для того, чтобы обосновать права пришельцев на исключительное положение.

Первая легенда любопытна тем, что она знает об "отрасли дома Хунну от Западного края на запад", т. е. о державе Аттилы. Эта отрасль была начисто истреблена соседями; уцелел лишь один девятилетний мальчик, которому враги отрубили руки и ноги, а самого бросили в болото. Там от него забеременела волчица. Мальчика все-таки убили, а волчица убежала на Алтай и там родила десять сыновей. Род размножился, и "по прошествии нескольких колен некто Асянь-ше со всем аймаком вышел из пещеры и признал себя вассалом жужаньского хана". Итак, согласно легенде, алтайские тюрки-тукю (тюркют) происходят от западных гуннов, но не прямо, а мистически, через посредство волчицы, причем, если учесть, что западные гунны были уничтожены около 468 г., а тюрки выступают как народ уже в 545 г., то можно было бы только подивиться быстроте размножения их и смене поколений!

Вторая легенда выводит тюрок от местного рода Со и опять-таки волчицы. Все представители рода Со, по легенде, погибли "из-за собственной глупости" (в чем она проявилась, не объясняется), только четыре внука волчицы уцелели. Первый превратился в лебедя, второй поселился между реками Абу и Гянь под именем Цигу, а третий и четвертый — на реке Чуси (Чуе) в Южном Алтае. Эта легенда объяснена Н. А. Аристовым, который сопоставил легенды Со с родом Со у куманцев — североалтайского племени на реке Бие, первого внука увязал с племенем лебединцев — кукижи, а второго — с кыргызами, жившими между Абаканом (Абу) и Енисеем (Гянь-Кем). Внук старшего сына — Асяньше первой легенды. Здесь они обе смыкаются.

Предгорья Монгольского Алтая, куда попали беглецы, были населены племенами, происходившими от хуннов и говорившими на тюркских языках. С этими аборигенами слились дружинники князя Ашина и наделили их именем "тюрк", или "тюркют".

Какого бы происхождения ни были те "пятьсот семейств", которые объединились под именем Ашина, между собой они объяснялись по-монгольски до тех пор, пока перипетии военного успеха не выбросили их из Китая на Алтай. Однако столетнее пребывание в тюркоязычной среде, разумеется, должно было способствовать быстрой перемене разговорной речи, тем более что "пятьсот семейств" монголов были каплей в тюркском море. Надо полагать, что к середине VI в. и члены рода Ашина, и их спутники были совершенно отюречены и сохранили следы монголоязычия лишь в литературе, которую принесли с собой.

На основании вышеизложенного видно, что происхождение тюркоязычия и возникновение народа, назвавшего себя "тюрк", "тюркют", — явления совершенно разные. Языки, ныне называемые тюркскими, сложились в глубокой древности, а народ "тюркютов" возник в конце V в. вследствие этнического смешения в условиях лесостепного ландшафта, характерного для Алтая и его предгорий. Слияние пришельцев с местным населением оказалось настолько полным, что через сто лет, к 546 г., они представляли ту целостность, которую принято называть древнетюркской народностью, или тюркютами.

А сама тюркоязычная среда в то время уже успела распространиться далеко на запад от Алтая, в страны, где жили гузы, канглы, или печенеги, древние болгары и гунны" [22].

Из текста следует, что и у тюрок, и у гурцев волк был почитаемым животным. Однако "волк" по-тюркски — "бури, каскыр", по-монгольски — "шоночино, ашина". Следовательно, эти тюркские термины не имеют связи ни со словами "гур, гурец", ни со словами "болгар, булгар, балкарец". Из чего можно заключить, что слова эти ирано-гирканского или, точнее, вандало-венедского происхождения.

Возможно, общая "причастность" к общему "предку" волку и послужила стимулом к объединению тюрок с гурцами.

О бортничестве

"Арабский путешественник Ибн-Руста отмечал в начале X в.: "Страна славян ровна и лесиста, живут ее обитатели в лесах, и нет у них ни виноградников, ни пашни, но в малых бочонках из дерева хранят они пчел и мед…"

"Книга Большому чертежу", составленная в 1627 году, сообщает: от устья Белой по обеим сторонам вверх и ее притокам до Уральских гор "живут башкиры, а кормит их мед, зверь и рыба, а пашни не имеют"" [10].

Оба сообщения отделяют друг от друга примерно 700 лет, а изложены они так, как будто рассказывают об одном народе и написаны одним автором.

Что это? Еще одно славяно-булгарское схождение или простое (и очередное) совпадение?

Откуда у башкир эти навыки бортничества? От славян приобретенные или исконно башкирские?

Ибо:

"Промысел требовал знаний и мастерства. Правда, первый член-корреспондент Российской Академии наук Петр Иванович Рычков писал в "Типографии Оренбургской губернии" в 1762 году, что особых сложностей в работе бортников нет: "Уход за семьями прост — подготовка дупел к заселению весной и отбор меда осенью". Сын Петра Ивановича, капитан Рычков, в "Журнале и дневных записках путешествия" деликатно поправил отца, написав о Башкирии: "В числе лучших имуществ сего народа может быть содержание пчел, которыми он изобилует. Сей род прибыточной экономии исправляют они с таким искусством и расчетом, что едва ли сыщется такой народ, который бы мог их превзойти в пчелиных промыслах".