Нынешние офицеры при любой возможности спешат переодеться в штатское. Раньше даже в отпуск ездили в форме, а теперь и в город выйти на полчаса – переодеваются. Это не мелочь, как может показаться. Вовсе небезразлично, что думают о твоей профессии в обществе.

…Военный человек принимает Присягу, клянется не только защищать Родину, но и стойко переносить все тяготы и лишения. Достается и его семье, хотя она клятв не даёт. Везде и всегда военные и их близкие – люди временные. Вышел приказ – собирайся и никаких обсуждений. Уволился в запас – жди, пока дадут жилье. Ищи работу, чтобы прокормить семью в «новых экономических условиях»…

Однажды услышал о нашем брате-офицере: «Беззащитен больше всех». А ведь действительно, парадокс получается. Защитить собственное достоинство защитнику Отечества – труднее, чем кому бы то ни было. Конституционные гарантии, распространяющиеся на него как на гражданина, на деле не срабатывают. Только право на труд – без ограничения. А вот права на отдых, на жильё, на защиту личности, как будто и нет.

Довольно распространённый случай: старший командир, походя, оскорбил офицера. Кому жаловаться? Заместителю по политчасти? Секретарю партийного комитета? В лучшем случае выслушают. Обратиться в суд офицерской чести? Так ведь этот суд судит по распоряжению того же командира.

Остро встал вопрос об офицерском собрании. Помните, как в «Поединке» его описывает Александр Куприн? И хотя тогдашнее собрание вроде бы не соответствовало современным представлениям о чести, оно помогало разрешению споров между офицерами, способствовало поддержанию товарищеских отношений, развитию общего и военного кругозора и корпоративной этики.

Рабочий день офицера – тема непростая. По себе знаю, на службе находишься по 12–16 часов в сутки (это когда нет тревог, учений, инспекций, чепэ и других экстремальных ситуаций). И так каждый день, практически без выходных. А праздники? О них в армии даже поговорку придумали: «Для солдата праздник, что для лошади свадьба: голова в цветах, а шея в мыле…». Но тяготы, когда они вызваны служебной необходимостью, переносятся легче, чем простое «высиживание». Это давняя армейская традиция – «высиживать» в расположении, пока не ушёл старший начальник.

Или построения. Подсчитывал кто-нибудь, сколько времени стоит в строю (по поводу и без повода) мотострелковый полк? Журналисты «Красной звезды» сделали это по журналу учёта игры полкового оркестра. За год получилось: 1016 часов. Вычли 47 часов на обслуживание политических мероприятий, 49 часов – концерты, 100 часов – игра на физзарядке. Осталось 820 часов. Если даже отнять полчаса на выход из казармы и возвращение в неё, ответ получится потрясающий – 410 часов стояния в строю! Это же полный университетский курс по профилирующему предмету!

Не от такого ли бездарного отношения ко времени и кандидатами наук в Вооруженных Силах становятся на 10 (!) лет позже гражданских соискателей.

С продолжительностью рабочего дня офицера связан вопрос денежного содержания.

Миф о богатом офицерстве всё ещё живёт в народе. Что питает его? Вероятнее всего, незнание истинного положения дел. Если за месяц пересчитать количество часов, проведённых на службе среднестатистическим офицером, и сопоставить их с его денежным содержанием, то в итоге удивлённые сограждане увидят, что получает офицер очень немного. Добавим переезды (два переезда, говорят, равны одному пожару), неустроенность жён и детей – и вот уже от мифа почти ничего не осталось.

Для сравнения, рядовой американской армии сегодня получает куда больше, чем наш полковник и даже генерал. Потолок пенсий для бывших военнослужащих США составляет 75 процентов денежного содержания и ежегодно регулируется с учётом инфляции. По увольнении в запас каждому офицеру предоставляется коттедж и машина. Даже при повреждении мебели при перевозке все расходы берёт на себя Пентагон.

Необходимо и у нас изменить отношение к оценке офицерской службы. Преодолеть уравниловку. Заработок офицера сегодня не зависит от результата, которого добивается он сам или его подразделение. И служака, и бездельник получают одинаково. У одного в роте под началом столько людей, сколько у второго в батальоне, один все годы прослужил в тайге, а другой – в столице, один – сутками полевую форму не снимает, а другой – в кабинете от звонка до звонка. Не зря ходит армейский анекдот об идеальном варианте службы – «кадрированной пасеке», где пчёл нет, а мёда в избытке.

…В старой русской армии офицер, представляясь или прощаясь, произносил фразу: «Честь имею!» Но права народная мудрость: худая честь, коли нечего есть.

Акт четвертый

Председатель.…Худая честь, коли нечего есть! Что-то и вправду есть захотелось. Товарищи, есть ли ещё желающие выступить?

Командир. Думаю, пора подводить черту! Вон, начальник финансовой службы даже заснул. Разбудите его! (Фину). Вам что – неинтересно?

Фин (просыпаясь). Я – «за». Я – как все…

Замполит. Вечно у нас так – как все! А может, кто-то иначе думает? Не стесняйтесь, товарищи, выскажите свое мнение.

Командир (недовольно). Это ещё зачем? Что нам, делать больше нечего, как разные мнения выслушивать?

Замполит (тихо). Нужно соблюсти все формальности.

Председатель (вдохновляясь). Товарищи, что же вы молчите?

Второй офицер (себе под нос). Попробуй скажи – потом не рад будешь…

Председатель. Так что, неужели ни у кого нет своего мнения?

Афганец. Почему же нет? Разрешите мне сказать?

Председатель. Слово предоставляется…

Командир (перебивая). Только давайте без сантиментов! Без личных обид, без жалоб, как вам плохо живется. В конечном итоге не мы вас в Афганистан посылали…

Афганец. А я как раз о личных обидах и хочу сказать! Как кость в горле, эти обиды у меня застряли, да и у других офицеров.

Назначенный. Что за манера – за всех от своего лица говорить?

Афганец (словно не слыша). Мешают служить обиды эти. Особенно невнимание, бездушие! Правды как не было, так и нет!

Замполит. Какой это правды вам не хватает?

Афганец. Хочется, чтобы каждому по его службе и почёт был! Чтобы хвалили за дело, а не за угодничество. И судили тоже по делам. Служба офицерская, она и без того нелегка!

Третий офицер. А тут ещё люди, наши соотечественники, от нас отворачиваться стали…

Доктор. Кому-то, значит, на руку посеять недоверие к родной армии и к нашему офицерству!

Военспец. Я как-то прочитал у поручика Куприна, что «офицер чужд всему: природе, земле, обществу, которое им пренебрегает и которое его боится, и, в сущности, даже Родине»…

Замполит. Успокойтесь, товарищи! Мы уже говорили об этом. Конечно же, все знают, что наши доблестные Вооруженные Силы – плоть от плоти нашего народа. И вообще, зачем нам в большую политику лезть? Там без нас разберутся… Вы лучше о Неизвестном скажите.