своей цели. Его прощальное письмо о смертельной опасности, которую представляет для Земли и особенно ее атмосферы метод гидроразрыва пласта, было получено и опубликовано в «Вашингтон пост», вызвав общенациональный протест, в первую очередь среди молодежи. Идея о том, что нефть и газ являются «безопасным и необходимым» переходным топливом, теперь обсуждалась повсюду – как в школьных клубах, так и в Сенате. Гигантским компаниям, добывающим топливо на сотни миллиардов долларов, внезапно пришлось оправдывать выбросы метана и других опасных газов; они столкнулись с такими вопросами, на которые даже самые сообразительные лоббисты и креативные апологеты-ученые не могли внятно ответить.

Что, вероятно, еще важнее, смерть и мученичество Зеленого Человека завоевали ему даже более высокий, чем при жизни, статус среди молодежи, которая будет решать судьбу страны на следующих выборах. Он стал вездесущим, его слова и образ возникали везде: в книгах, на автобусах, на футболках студентов. И это уже был не тот образ, который придумал художник. Его реальная личность была известна. Зеленый Человек был Полом Сайерсом – Зеленый Человек стал Митчем Фарли. Он имел двоих детей, которых воспитывал в маленьком мичиганском городке, и весь мир знал, что он был женат на женщине по имени Шэрон. В ФБР и Министерстве внутренней безопасности это тоже было известно, и она никогда больше не будет чувствовать себя в безопасности, но в то же время это заставляло ее гордиться.

Она вытерла слезы, подошла к окну и стала смотреть на лунную дорожку на озере. Ей придется рассказать обо всем детям. Гас уже о многом догадался. Дети чувствуют себя одинокими и хотят познакомиться со сверстниками и, как это всегда было раньше, иметь доступ в интернет. Они должны были понять, почему их семье придется держаться особняком по крайней мере в течение нескольких лет и почему они будут обучаться дома и проводить так много времени на этой ферме. Они должны знать, почему им скоро придется слегка изменить внешность.

Ирония судьбы заключалась в том, что весь мир знал правду, кроме них двоих. Но будет лучше, если они услышат это от нее. Она расскажет им на следующее утро, когда они соберутся на завтрак на веранде с видом на озеро. Будут слезы и гнев, но будут также любовь и гордость, и эта семейная тайна крепко свяжет их на десятилетия вперед и станет легендой.

Ей придется найти в себе силы, чтобы показать его последнее видео – правда всегда лучше. Зеленый Человек записал прощальное обращение к Гасу и Ким, которое каким-то образом проникло в интернет. Им нужно было услышать, что отец им сказал – как сильно он любил их. Он не записал прощального обращения к Шэрон. Он сам сказал ей это после того, как они в последний раз занимались любовью в их доме в Мичигане на кровати, которую он сам смастерил из огромного дуба.

Шэрон задрожала – она так сильно скучала по нему. И так будет всегда. А может, и нет. Может быть, время исцелит ее раны, и она обретет покой и даже однажды полюбит кого-то так же, как любила его. Но она не могла в это поверить. Шэрон переживала самые тяжелые часы. Она прижалась щекой к холодному стеклу раздвижной двери. До зимы было еще далеко, а ночь уже сводила с ума.

Она смотрела на отражавшийся в озере лунный свет и представляла, что он здесь, обнимает ее своими крепкими руками.

– Мы сделали это, Шэр, – шептал он. – Мы перевернули мир и теперь сорок лет будем вместе. – Он стоял позади нее, так что она не могла его видеть, но она знала, что он был здесь. Она ощущала его физическое присутствие, его дыхание на своих волосах и тепло его тела. Его губы коснулись ее шеи, пальцы расстегнули халат, а потом он прошептал, что любит ее, и стал разворачивать к себе.

Шэрон медленно повернулась, но увидела лишь темноту. Она быстро отвернулась от этой зияющей пустоты, снова устремив взгляд на озеро, и распахнула дверь веранды. Три широких шага привели ее к пирсу, и она тут же нырнула в воду. Шэрон поплыла прямо ко дну, где было холодно и темно, и спряталась от всего мира в этом канадском озере. Но луна не позволила ей слишком долго скрываться, и Шэрон неохотно последовала за манящим лучом обратно на поверхность воды. Она проплыла домой по лунной дорожке, насухо вытерлась и надела халат. А потом пошла к детям и легла рядом с Ким, которая зашевелилась, но не проснулась. И Шэрон уснула подле своих детей.

Глава 52

Джули наблюдала, немного ошеломленная. Она уже видела, как ее мать выступала на собраниях раньше, и знала, что та способна мастерски владеть аудиторией. Но, являясь главой Зеленого центра, Эллен всегда оставалась учтивой и ответственной, и одно ее присутствие служило сдерживающим фактором для более радикальных активистов, с которыми она работала. Сегодня утром она оставила их всех позади – даже Ричард не сводил с нее глаз, – и она сделала это, не повышая голоса и не призывая к каким-либо конкретным актам разрушения или насилия. Но не было никаких сомнений: она уже зажгла спичку и все ближе подносит ее к фитилю каждой своей дерзкой, будоражащей фразой.

– Я хочу сказать, что мы как организация больше не можем позволить себе отвергать Зеленого Человека и те идеи, которые он отстаивал, – заявила Эллен сотрудникам, собравшимся в конференц-зале Зеленого центра. – Но речь идет о большем. Я также хочу заметить, что мы должны сделать все возможное, чтобы продвигать его активистские взгляды и повестку дня. И да, если это необходимо, мы будем сражаться.

Ее коллеги наблюдали за ней, но против обыкновения они не развалились на сиденьях у окна, не растянулись на мягких креслах-мешках, потягивая напиток из чайного гриба. Они сидели неподвижно, вытянувшись, как по команде «смирно», словно неожиданный призыв их директора к действию превратил это собрание хиппи и мечтателей в передовую бригаду недисциплинированной, но мощной армии.

Лу немного неуверенно поднялся на ноги и улыбнулся.

– В то время как я согласен со многим из того, что написал Зеленый Человек, а также с большей частью сказанного тобой, Эллен, мы просто не можем мириться с насилием. Ты никогда этого не делала, и мы тоже.

– Лу, дело не в насилии, – сказала Эллен. – Речь идет о гораздо большем. Если есть призыв к действию, мы не можем уклониться. Мы должны вести за собой и принимать трудный выбор. Сейчас