наткнулись на унылых субъектов в длинных хламидах, но колдун очень вовремя успевал спрятаться в боковых тоннелях, и успевал затолкать туда меня.

- Самый продвинутый колдун современности боится открытого боя с монахами? – поинтересовалась я, когда мы на цыпочках выбрались из очередного укрытия и короткими перебежками двинулись дальше.

- Не хочу жертв, - коротко ответил Брайер. – Да и драться с тобой под мышкой будет не очень удобно.

- А, так это – забота о других? – не удержалась я, чтобы не съязвить.

- Тише, - шепнул колдун, останавливаясь. – Почти пришли.

Почти пришли – так зачем остановились?

Тем более что никакой усиленной охраны впереди не наблюдалось – просто тупик, просто дверь – ветхая, даже без замка.

- Вас держали здесь? – засомневалась я. – Как-то убого. И даже не запирали?

- Представь себе, сто лет назад дверь была покрепче, - ответил Брайер и быстро облизнул губы.

- Волнуешься? – поняла я его состояние.

- Боюсь, - сказал он очень серьезно и вдруг взял меня за руку, хотя никакой необходимости в этом не было. – И хочу всё узнать, и боюсь. Но нам же надо… всю правду…

Как бы я ни старалась изображать равнодушие, но каждое прикосновение, каждый взгляд, голос Брайера – всё действовало на меня, словно колдовской дурман. Окутывало, очаровывало, напрочь отключало соображение. Вот и теперь я почти утратила способность мыслить разумно. Почти – потому что промолчала, хотя очень хотелось крикнуть: да бросай ты всё это! ну их, эти тайны! и фею туда же! и друзей твоих, которые тебе совсем не друзья!  

- Надо узнать правду, - повторил Брайер уже твёрдо и шагнул к двери.

- Да, ты прав, - сказала я, с усилием сбрасывая дурман – или что там ещё могли наколдовать колдуны, чтобы заморочить бедных девушек. – Правда – это важно. Узнаешь правду – и всё будет ясно. Всё станет на свои места.

- Что – станет? – он опять остановился и посмотрел на меня.

Последний шанс удрать отсюда. От Тедрика на смертном одре, от феи, которая шлялась по всему Швабену, теряя вещи и раздавая поцелуи…

Заманчиво, но в глубине души я понимала, что это невозможно. Хотя бы потому, что Спящий красавец должен был обо всём узнать. Сто лет сна покажутся детской забавой по сравнению с годами сожалений… Когда мог сделать, но в последний момент отступил… Когда побоялся правды и предпочёл найти причину, чтобы оправдать собственные малодушие и трусость…

Что-то щёлкнуло в моём сознании, совсем как замочек потайной двери.

- Всё в твоей жизни, - сказала я Брайеру. – Пора бы тебе разобраться со своей жизнью, Шпиндель. Разобраться, а не вертеться, как веретено. Открывай дверь. А то стоиь тут, трясёшься, а там, может, и нет твоего Тедрика. Одни только мыши.

Брайер опустил голову, глубоко вздохнул, а потом толкнул дверь и шагнул через порог, прожолжая держать мою руку.

Теперь я заволновалась не от нежных прикосновений, а по той простой причине, что если возле Тедерика усилили охрану, то Брайеру будет несподручно сражаться - держась одной рукой за меня, а другой за варган.

Как он там сказал? Не хочу драться с тобой под мышкой?

Очень замечательно. А теперь цепляется за меня, будто я – спасательный круг…

Но я зря ожидала увидеть за дверью отряд вооруженных до зубов монахов, последователей Тедерика – или кто они на самом деле. Комната была тускло освещена парой светильников в стеклянных колбах, и возле узкой низенькой кровати сидел на трёхногом стульчике тощий, нескладный юноша в коричневом балахоне до пят. Парень читал нараспев какую-то книгу. Я уловила латынь, а потом увидела, что на кровати находится сухонькое сморщенное существо – совсем немощный и совсем лысый старик.

Поверх одеяла безвольно лежала худая рука со скрюченными пальцами. Кожа обтягивала череп, глазницы провалились, глаза были плотно закрыты, и я в первое мгновение подумала, что мы с Брайером опоздали – Великий Тедерикс отошёл в мир иной без помощи мостов, порталов и прочих приспособлений. Старик больше походил на скелет, чем на живого человека.

Наверное, Брайер тоже так подумал, потому что остановился, и так стиснул мою ладонь, что я с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть от боли.

Юноша, продолжая читать, перевернул страницу, потянулся и заметил нас.

- Вы кто?! – выпалил он, вскакивая и роняя книгу. – Что вам здесь нужно? Вам сюда нельзя!

Он попытался заслонить постель, раскинув руки и встав у нас на пути. Лицо у него плаксиво задёргалось, но он старался держаться храбро.

- Здесь нельзя находиться, - тараторил он, будто словами можно было построить баррикаду между нами. – Я позову старшего…

- Это – Тедерик? – спросил Брайер, и голос у него дрогнул.

Юноша сразу замолчал и, помедлив, сказал:

- Д-да, это – Великий Тедерикс.

- Он умер? – снова спросил Брайер, не двигаясь с места.

- Жив, но без сознания, - с запинкой ответил юноша. – Он уже третий день без сознания. Мне приказано читать молитвы для освобождения души. Прошу покинуть…

И тут старик открыл глаза – резко, широко, и уставился на нас, не мигая.

От неожиданности я взвизгнула, юноша шарахнулся в сторону, не понимая, что происходит, и только Брайер, наконец-то отпустив меня, шагнул к кровати, споткнулся о стульчик, не глядя отпихнул его ногой, и встал на колено, вглядываясь в лицо старика.

- Тедерик? – повторил он тихо. – Это ты?

- Вы не можете… - умоляюще начал парень, но я шикнула на него, и он покорно замолчал, заламывая руки.

Прошло несколько долгих секунд, пока бескровные губы старика дрогнули, и он прошептал:

- Шпиндель…

- Светлые небеса! – пробормотал юноша рядом со мной. – Великий Тедерикс пришёл в себя, надо сказать брату…

- Стоять! – цыкнула я на него, и он всхлипнул и присмирел, испуганно втягивая голову в плечи.

А Брайер не обращал на нас никакого внимания. Он осторожно накрыл ладонью руку старика и сказал:

- Да, это я. А ты хорошо выглядишь, Тедерик.  Рад, что держишься молодцом.

- Молодцом… - старик закрыл глаза, но почти сразу открыл и пристально посмотрел на Брайера. – Ты… получил… письмо?..

- С пророчеством? Всё в порядке, получил.

- Вот и хорошо… - Тедерик снова закрыл глаза. – Это главное...

Мы все затаили дыхание, ожидая, что он скажет ещё, но старик