— Минерва, — спросил он, — сколько ехать всаднику отсюда до Дворца Ночи?

— Не меньше двух дней, если он не хочет загнать коня, — тихо ответила Минерва.

Значит, через два дня или чуть меньше Баста узнает, что написано в письме Мегги. Если он действительно поскакал с этим письмом во Дворец Ночи. А куда еще? Читать Баста не умеет, значит, он повезет письмо Мортоле. А Сорока наверняка обосновалась в Замке Ночи. Стало быть, через два дня Мортола прочтет письмо Мегги и пошлет Басту на Мышиную мельницу. Где, может быть, дожидается Мегги… Фенолио тяжело вздохнул. Два дня. Может быть, за это время он успеет ее предупредить, но уж точно не успеет написать слова, на которые она надеется. Слова, которые спасут ее родителей.

Напиши что-нибудь, Фенолио. Напиши…

Как будто это так легко! Мегги, Козимо — все они требуют от него слов, но им легко говорить. Чтобы подыскать нужные слова, требуется время, а его-то у Фенолио и не было.

— Минерва, скажи Розенкварцу, что я ушел в замок. — Он вдруг почувствовал страшную усталость. — Скажи, что я приду за ним потом.

Минерва кивнула, гладя по голове Деспину, которая рыдала, уткнувшись лицом в ее юбку.

— Да, иди в замок! — сказала она хрипло. — Иди и скажи Козимо, чтобы он послал солдат вслед убийцам. Клянусь всем святым, я встану в первом ряду, когда их будут вешать!

— Вешать? О чем ты говоришь? — Цирюльник провел рукой по редеющим волосам и мрачно взглянул на мертвого. — Небесный Плясун был комедиантом. За убийство комедианта никого вешать не будут. За дичь, пристреленную в Чаще, и то наказывают строже.

Иво посмотрел на Фенолио, не веря своим ушам.

— Их не накажут?

Что он мог ответить? Нет. Басту и Мясника никто не накажет. Может быть, этим займется когда-нибудь Черный Принц или тот, кто надел маску Перепела, но Козимо не пошлет вдогонку убийцам ни одного солдата. Пестрый Народ был свободен, как птица, как по эту, так и по ту сторону Чащи. Никому не подвластен и никем не защищаем. «Но всадника Козимо мне даст, если я попрошу, — подумал Фенолио, — быстрого всадника, который помчится как ветер и предупредит Мегги о приходе Басты. А еще он передаст, что я ищу нужные слова». Напиши что-нибудь, Фенолио. Спаси их! Напиши что-нибудь, что освободит их и убьет Змееглава… Да, видит Бог, он это сделает. Он напишет пламенные песни для Козимо и нужные слова для Мегги. И тогда ее голос наконец приведет эту историю к хорошему концу.

40 БЕЗНАДЕЖНО

Соусник поднялся и пошел на тонких серебряных ножках к своему блюду, переваливаясь с боку на бок, как сова.

— Соусник просто очарователен! — сказал Варт. — Откуда он у вас?

Т. X. Уайт. Король Артур. Часть 1

К счастью, Дариус умел готовить, иначе Орфей, наверное, запер бы Элинор обратно в подпол после первой же трапезы и стал вычитывать себе еду из ее книг. Но благодаря кулинарному искусству Дариуса они все чаще и дольше бывали наверху — правда, всегда под присмотром Сахарка, — потому что Орфей любил поесть, а стряпня Дариуса ему нравилась.

Опасаясь, как бы Орфей не стал отпускать наверх одного Дариуса, они делали вид, будто это Элинор знает рецепты всех ароматных вкусностей, подававшихся на стол, а Дариус лишь помогает ей резать, взбивать и помешивать. Но как только Сахарок, соскучившись на них смотреть, выходил в коридор, тупо пялясь на книжные полки, Дариус брался за поварешку, а Элинор резала и взбивала по его указаниям, хотя к этому у нее было не больше способностей, чем к стряпне.

Иногда на кухню забредало какое-нибудь растерянно озирающееся создание, то в человеческом облике, то мохнатое или пернатое, а один раз даже говорящая горчичница. Элинор в таких случаях обычно догадывалась, какую из ее бедных книг держит сейчас в своих руках Орфей. Крошечные человечки со старинными прическами — вероятно, «Путешествия Гулливера». Горчичница? Надо думать, из хижины Мерлина, а прелестный, совершенно растерянный фавн, ввалившийся к ним однажды после полудня, был, несомненно, из «Нарнии».

Элинор, конечно, тревожило, что могут натворить все эти создания в ее библиотеке, — ведь не все же время они стоят с остекленелым взглядом в кухне. Наконец она не выдержала и попросила Дариуса сходить посмотреть. Предлог нашелся: он вроде бы интересуется, что Орфей желает на обед. Дариус вернулся с успокаивающим известием, что, хотя святилище Элинор находится по-прежнему в ужасном беспорядке, там никого нет, кроме Орфея, его мерзкого пса и какого-то бледного человека, в котором Дариус заподозрил Кентервильское привидение, и, следовательно, никто не топчет, не рвет и не пачкает ее книг.

— Слава богу! — с облегчением вздохнула Элинор. — Видимо, он их как-то отправляет обратно. Этот мерзкий тип действительно мастер своего дела. И, судя по всему, он умеет вычитывать так, чтобы никто не исчезал в книгах вместо появившихся!

— Несомненно, — ответил Дариус.

Элинор почудился в его мягком голосе легкий призвук зависти.

— Зато он — чудовище, — сказала она, наивно желая его утешить. — Жаль только, что у нас в доме оказалась такая куча припасов, иначе ему давно пришлось бы послать Верзилу за покупками и мы бы остались с ним наедине.

Но дни шли за днями, а они по-прежнему ничего не могли предпринять — ни чтобы освободиться из плена, ни чтобы избавить Мортимера и Резу от смертельной опасности, вероятно, грозившей им в Чернильном мире. О Мегги Элинор старалась даже не думать. А Орфей, единственный, кто легко мог бы все исправить, сидел в ее библиотеке, как жирный белый паук, и забавлялся с ее книгами и их обитателями, как с игрушками, которые то достают, то убирают обратно в коробку.

— Интересно, сколько еще времени он будет так развлекаться? — ворчала она в сотый раз, пока Дариус накладывал в миску рис — конечно, отлично сваренный, мягкий и в то же время рассыпчатый. — Он что, собирается всю жизнь держать нас тут как бесплатную прислугу для готовки и уборки, а сам почитывать мои книжки? В моем доме?

На это Дариус ничего не сказал. Он молча наполнил четыре тарелки стряпней, которая, несомненно, не заставит Орфея торопиться прочь из этого дома.

— Дариус! — прошептала Элинор, кладя руку на его худое плечо. — Ты бы все же попробовал, а? Он, конечно, все время держит книгу у себя, но, может быть, мы могли бы как-нибудь ее заполучить. Ты мог бы подмешать ему что-нибудь в еду…

— Он всегда дает Сахарку пробовать первым.

— Я знаю. Ну, значит, как-нибудь по-другому, но тогда ты мог бы вчитать нас туда, вслед за всеми! Раз этот паршивец не хочет достать Мегги с Резой и Мо оттуда, значит, нам надо идти за ними.