Проснувшись, Анжела обнаружила, что лежит под меховым покрывалом в одиночестве. Свернувшись клубком, она подумала, что мужчины всюду одинаковы — даже в глухих норвежских лесах.

Взглянув на мутный серый свет за окном, она задала себе тот же бесполезный вопрос, что и вчера: сколько времени? Как будто здесь и сейчас это могло иметь какое-то значение.

Скорее покинуть это ложе, пропитанное сентиментальными воспоминаниями… Где он? Ушел на охоту? Что у них у всех в голове?.. Скорей! Нужно уйти до его возвращения! Сможет ли она выдержать его взгляд? Сможет ли он взглянуть на нее?

Занимался новый день. Пробуждалась животная и растительная жизнь. Снег окружал этот мир ореолом таинственного зыбкого света.

Анжела решилась. Она встала, оделась, проверила фотоаппарат и отправилась в Ледяной Дворец, чтобы окончательно убедиться в реальности его существования.

Анжела была немало горда собой, отыскав верную дорогу самостоятельно. Все мышцы ее тела болели. Она повесила снегоступы на плечи и с этими деревянными крыльями, хлопающими при каждом ее шаге, вторглась в ледяное святилище.

На этот раз она прошла под сводом полупрозрачных колонн у застывшего водопада. Ей хотелось запечатлеть это зрелище, но в толстых рукавицах невозможно было управляться с фотоаппаратом. Закусив губы, она сдернула рукавицы. Пальцы мгновенно приклеились к металлическому корпусу.

От холода сработал спусковой механизм. Анжела ощутила механическую мощь крошечного стального монстра в ее руках, жаждущего поглощать свет.

Когда-то давно ей нравилось снимать. Неважно что. Фотоаппарат был словно третьей рукой, которая видела предмет, не касаясь его. Рукой с открытым глазом на ладони. Объектив был магическим кристаллом, сквозь который она видела окружающий мир таким, каким нельзя было его увидеть обычным зрением. Она показывала глубинную суть вещей за внешней оболочкой тем, у кого не было терпения, чтобы в них всматриваться. Каждый снимок был отражением этой изначальной сути.

Вспышка осветила ледяной интерьер дворца. И внезапно он утратил все свое очарование. Образ, увиденный в видоискатель и на мгновение после щелчка сохранившийся перед глазами, был совсем не таким, как раньше, — сейчас перед ней был застывший, парализованный мир. Анжела пыталась построить кадр как-то иначе, но каждый раз, взглянув в видоискатель, видела все то же самое: неподвижная вода, обреченная существовать в ледяной темнице. Ночь, сковавшая день, смотрела на нее угрожающими глазами из каждой льдинки.

Анжела опустила висевший на шее фотоаппарат и сунула онемевшие от холода руки в карманы. Она раздумывала, стоит ли ей в одиночестве заходить в святилище за водопадом.

Позади мощной ледяной колонны мелькнула какая-то смутная тень.

— Кристаль?..

«Я пришла ради нее. Я пришла, чтобы в последний раз с ней увидеться и проститься навсегда».

Ее сон наяву, тогда в сауне, повторялся снова. Значит, такие вещи возможны. Если зайти достаточно далеко. Если повернуться спиной ко всему привычному.

— Кристаль!..

Забыв об опасности, Анжела мелкими шажками продвигалась по замерзшему водному пространству. Скользя, она преодолела несколько последних метров и, смеясь, ухватилась за один из ледяных сталагмитов.

«Я схожу с ума», — подумала она, углубляясь в холодные внутренние покои.

Когда началась эта игра в прятки?..

Анфилады Дворца казались бесконечными. Анжела запыхалась, но ее глаза, привыкшие к полусумраку, без труда различали впереди тень — хотя та как будто не вела ее, а все сильнее запутывала.

— Кристаль! Подожди!

И вдруг Кристаль оказалась прямо перед ней.

На ней был сверкающий костюм мажоретки. Она смотрела на сестру нежно и слегка укоризненно. Она висела в воздухе, ноги ее были выпрямлены и напряжены. Она напоминала гигантскую сверкающую каплю, повисшую под сводом этого волшебного хрустального грота… Полусогнутые руки словно вскидывали невидимый жезл.

«Фея Динь-динь…».[16]

Фея Динь-динь существует только в сказке, Анжела…

Силуэт Кристаль был окружен тысячами мелких, застывших во льду пузырьков воздуха. Это напомнило Анжеле красивую хрупкую безделушку из магазина Имира — стеклянный шар с украшением из золотой проволоки внутри, окруженным пузырьками.

«Не плачь! Это крокодиловы слезы!..»

Она сделала шаг вперед и оцепенела: у Кристаль не было лица. Вместо него зияла пустота. Это была иллюзия, созданная отблесками преломляющегося на ледяных гранях света.

«Господи, это же я! Все остальное — просто обман зрения…»

Она схватила фотоаппарат, наскоро выстроила кадр и, как всегда, сделала три снимка. Вспышки на миг освещали ледяные стены этого волшебного замка, лишенного теней, по которому бродил лишь ее собственный призрак…

Неконтролируемая дрожь поднималась от ступней ее ног. Земля под ногами дрожала? Грот собирался обрушиться, чтобы стать ее гробницей?.. И никто об этом не узнает… Нет, это дрожали ее собственные руки, плечи — все тело дрожало. Движимая инстинктом самосохранения, Анжела быстро зачехлила фотоаппарат, надела рукавицы и, вытянув руки перед собой, помчалась обратно — той же дорогой, что и пришла.

Ее сердце сжималось от ужаса, громкое прерывистое дыхание эхом отдавалось от сводов. Она бежала на гул водопада, становившийся все слышнее, пока наконец не выбралась на воздух.

Оказавшись снаружи, она надела снегоступы и повернулась спиной к Ледяному Дворцу, надеясь больше никогда туда не вернуться.

Отправленный Крагсетом во владения Имира, Йохансен толком не знал, с чего начать в этом деревянном лабиринте. Теория Альбера насчет резервуара в сгоревшем автобусе ничего не доказывала. Не оставалось никакого сомнения, что Здоровяк вывез француженку у них из-под носа. Итак, они сообщники? В чем? Инспектор чувствовал себя беспомощным. Ему не хватало начальника — какого бы то ни было. Куда, интересно, поехал сам Крагсет, отправив его сюда одного и не дав никаких точных указаний?..

Крагсет осторожно прикрыл за собой входную дверь. Как обычно, все жесты маленького человечка отличались необыкновенной точностью. Жизнь в расплывчатом мире требовала от него постоянного внимания.

То, что Бьорн никак не отреагировал на долгие звонки в дверь, было не слишком удивительно. Крагсет подозревал, что найдет этого пьяницу в его излюбленном состоянии. Но едва лишь он сделал несколько шагов по холлу, как почуял неладное. Невозможно было объяснить это с рациональной точки зрения, но он сознавал, что в доме что-то не так. Царивший кругом беспорядок совсем не сочетался с гнетущей тишиной.

Крагсет поправил очки на своем похожем на старую увядшую морковь носу, это не улучшало видения, но служило признаком того, что он приступил к очередному расследованию.