Следующий пергамент. 20 апреля 1314 года, через девять дней после того, как Климент V отдал приказ начать это расследование, он умер в Рокмаре. Его агония была настолько же странной, насколько быстрой. В записях тогдашнего камерлинга сказано, что его святейшество был найден мертвым на своей постели. Его глаза были широко открыты, а ноздри внутри покрыты загадочным налетом, который имел странное сходство с пеплом.

— Господи Иисусе…

В ужасе от того, что прочел, Баллестра ломает восковые печати на десяти пергаментах, взятых наугад из массы документов, скрепленных папской печатью. В одном из них, датированном 11 апреля 1835 года, он обнаруживает список пап, которые умерли при тех же странных обстоятельствах, что Климент V. Двадцать восемь пап были найдены мертвыми на своих постелях, их глаза были широко раскрыты, а ноздри покрыты коркой из пепла.

Кроме этого списка умерших нашелся документ, составленный Григорием XVI, — описание малозаметных симптомов этой странной болезни, которая, кажется, повторялась в течение многих веков. Во всех случаях кожа была теплой, глаза «покойного» раскрыты так широко, что выкатывались из орбит, и у всех, кто приходил отдать ему последние почести, возникало ощущение, что его душа еще не покинула тело.

— Господи, умоляю Тебя, сделай так, чтобы это было не то, про что я думаю…

Через три дня после того, как Григорий XVI написал это письмо, камерлинг и его обнаружил мертвым, с широко раскрытыми глазами и пеплом в ноздрях. Камерлинг догадался взять из носа папы немного этого налета и сохранить в герметичном пузырьке, который стал храниться в темноте и безвестности в архивах Комнаты Тайн.

Вытирая пот с лица, Баллестра взламывает последние ниши, разворачивает пергамента и в гневе швыряет их через плечо, разбрасывая по полу. Наконец он находит то, что искал, — коричневый конверт, скрепленный печатью Пия X. В конверте лежат три листка, и архивист бережно разворачивает их.

Июль 1908 года. Верховный понтифик продолжает расследование, начатое еще Климентом V. К списку убитых пап он добавляет отчет группы швейцарских врачей, которые в величайшей тайне проанализировали состав пепельного налета, собранного на сто лет раньше камерлингом Григория XVI. В докладе сказано, что этот осадок образуется при распространении по телу медленно действующего яда, который погружает жертву в летаргическое состояние, похожее на глубокую кому, но не лишает ее сознания. Кома такая глубокая, что любой, кто бы ни осматривал этого несчастного, вынужден был констатировать его смерть.

Каталептический яд. Вот чем кардиналы из братства Черного дыма убивают верховных понтификов!

Баллестра чувствует, что теряет разум. Сколько пап были похоронены живыми и умерли от голода и жажды, лежа в темноте с широко открытыми глазами? Сколько призраков очнулись, когда яд перестал действовать, и с отчаянными криками царапали ногтями тяжелую плиту, накрывшую их? И что еще хуже — сколько несчастных были выпотрошены еще живыми после того, как в обряд папских похорон было включено бальзамирование?

Баллестра роняет фонарь и отступает на несколько шагов в темноту Комнаты Тайн. Он во что бы то ни стало должен выйти отсюда и предупредить камерлинга, что братство Черного дыма Сатаны готовится захватить контроль над конклавом. Нет! Предупредить надо не камерлинга, а главного редактора «Оссерваторе Романо». А еще лучше сообщить в «Коррьере делла Сера» или в «Стампу». Или в любую американскую ежедневную газету — в «Вашингтон пост» или «Нью-Йорк таймс». Да, именно это надо делать, даже если придется раскрыть тайну, которая может стать смертным приговором для Церкви. Все лучше, чем позволить членам братства Черного дыма посадить одного из их числа на престол святого Петра.

Баллестра нагибается, чтобы поднять свой карманный диктофон, и в этот момент чувствует затылком дуновение воздуха. Он хочет обернуться, но не успевает. Нечеловечески сильная рука охватывает его шею. Лезвие кинжала вонзается архивисту в спину, и перед его глазами вспыхивает ослепительная белая молния. Пока лезвие выходит из тела Баллестры и пронзает его снова, он ищет в уме молитву, чтобы обратиться к Богу, в которого так верил. Но с огромной болью в душе он осознает, что его вера умерла и это так же верно, как то, что он сам умирает. Из горла старика архивиста вырывается хрип, эхо которого затихает под сводами Комнаты Тайн.

Подземелья Больцано. Отец Карцо только что отпустил руку Марии. Он продолжает бежать. Мария громко кричит его имя, протягивает к нему руку, но он удаляется. Она бежит изо всех сил, но у нее нестерпимо болят ноги. Она не может этого выдержать и замедляет скорость. Сзади все ближе слышно дыхание матери Абигайль.

Мария громко вопит от ужаса, когда руки монахини обхватывают ее шею. Пальцы вонзаются в тело, и Мария падает на колени. Мария чувствует дыхание затворницы на своем лице и ее клыки в своем горле. Теплая жидкость течет по подбородку сумасшедшей старухи. Мария пытается снова закричать, но кровь растекается по ее легким и заглушает крик. Остальные затворницы бросаются на нее. Они рычат, лают, кусают Марию. Сейчас они съедят ее. Мария протягивает руку в сторону выхода из туннеля. А там, далеко, отец Карцо только что дошел до света. Он поворачивается. Он улыбается.

Мария Паркс внезапно просыпается. Ее сознание цепляется за гул двигателей. Он смотрит на свое отражение в иллюминаторе. Далеко внизу блестит под полной луной ледяная вода Северной Атлантики. Мария смотрит на свои часы. С начала полета прошло чуть больше семи часов. Горизонт уже белеет, и тонкая розовая полоска пролегла вдоль изгиба земли. Мария поворачивается к отцу Карцо. Его глаза широко открыты, словно всматриваются в темноту. Он, кажется, не шевельнулся даже на миллиметр с самого момента взлета. Мария вспоминает свой кошмарный сон и прикусывает губу. Воспоминание медленно рассеивается. Она потягивается и произносит:

— А теперь, отец, объясните мне подробно, что мы будем делать в Швейцарии, или я выпрыгну из самолета.

Карцо вздрагивает, словно вопрос Марии вырвал его из глубокого раздумья.

— Что вы хотите знать?

— Все!

Он поворачивается и внимательно оглядывает салон. Пассажиры спят в своих креслах. Священник успокаивается и отвечает:

— Как я уже говорил, меня посылали с одного края планеты на другой, чтобы я расследовал случаи множественной одержимости, которыми, кажется, сопровождались убийства затворниц.

— Случаи чего?

— Множественной одержимости. Это случаи, когда в разных местах по всему миру люди проявляют одинаковые симптомы одержимости духом и повторяют одни и те же слова в один и тот же момент, хотя никогда не встречались друг с другом.

— То есть вы хотите сказать, как будто один и тот же демон одновременно овладевает всеми этими людьми сразу во многих странах?

— Да, что-то в этом роде. Нужно только уточнить, что это были демоны седьмой иерархии — приближенная гвардия Сатаны. Этот вид одержимости встречается очень редко. В особенности если учесть, что каждому случаю такой одержимости демоном соответствует другой, противоположный, когда похоже, что в человека вселяется ангел или что дух Божий говорит его устами, а тело в это время кажется крепко спящим. Во всех этих случаях одержимости светлыми силами на теле человека появлялись стигматы Страстей Христовых — раны от гвоздей на тех местах, где они были у Христа, то есть на ладонях и ступнях, и раны от тернового венца на лбу, голове и надбровной дуге. Такие явления мы, экзорцисты, называем случаями присутствия.