В ту ночь я сидела на краю кровати в угробленной школьной форме, пропахшей гарью и кровью. В волосах у меня все еще торчали серебряные рожки. Я думала об Оуэне. Спать я не боялась, хотя мне, конечно, хотелось, чтобы Уэсли остался со мной. Ночные кошмары меня больше не пугали, потому что они воплотились в реальности и я сумела их победить.

Я встала с кровати и стала раздеваться, морщась от каждого движения, отдававшегося болью в израненном, одеревеневшем теле. Мне удалось снять рубашку, затем – юбку, развязать шнурки и скинуть ботинки, сначала один, потом второй. Из первого я вытряхнула складной нож. Его я положила рядом с собой на постель. А из второго ботинка на пол выпал квадратик бумаги. Поморщившись, я опустилась на колени и подняла его, разгладила плотную бумагу – чистый лист, в нижнем правом углу аккуратным почерком написано одно-единственное слово: «Всем». Я коснулась его пальцем. Я не собиралась воспользоваться им.

Я сидела на корточках над телом Оуэна, чувствуя головокружение и онемение во всем теле, слушала звук приближающихся шагов и отсчитывала секунды. Я не собиралась его обыскивать, но в какой-то момент руки сами собой ощупали его карманы и выудили оттуда сложенный листок. Его я спрятала в ботинок. Просто воспользовалась удобным моментом.

Сейчас я смотрела на этот листок и хотела сжечь его. Оуэн, разумеется, неспроста спалил фолиант – он решил скрыть, что одной страницы в нем не хватает. Но дело в том, что хотя Оуэн во многом заблуждался, я не уверена, что он ошибался во всем.

Мне хотелось верить Архиву. Хотелось. Поэтому я не знала, что побеждает в моей душе – сомнения или страх, слабость или сила. Что за голос звучал в моей голове – голос деда, советовавший оставаться во всеоружии, или Оуэна, утверждавшего, что настала пора перемен? А может, все дело в том, что сегодня ночью я слишком многое испытала и поняла, и поэтому я забрала листок из кармана Оуэна…

Я должна была сжечь его, но не сожгла, а аккуратно сложила, несколько раз спросив себя при этом, не хочу ли я его порвать. В конце концов, решив, что не хочу, взяла с полки «Божественную комедию», сунула между страниц крохотный бумажный квадратик и поставила книгу на место.

Может быть, Оуэн и прав. Может, я – та, кто несет перемены. Вот только нужно решить, какие именно.