На его койке, задрав ноги, удобно расположился капрал Уитком. Облепленные засохшей грязью башмаки капрала покоились на одеяле капеллана, а сам капрал, ухмыляясь, листал капелланову библию и грыз плитку шоколада из запасов хозяина.

— Где вы были? — спросил капрал Уитком безразличным тоном, не отрывая глаз от библии.

Капеллан покраснел и ответил уклончиво:

— Гулял в лесу.

— Хорошо, — огрызнулся капрал Уитком, — не хотите доверять — не надо. Но учтите, своим недоверием вы подрываете мои моральные устои. — Он отгрыз большой кусок шоколада и продолжал с набитым ртом: — Пока вас не было, к вам приходил майор Майор.

Чуть не подпрыгнув от удивления, капеллан воскликнул:

— Майор Майор? Здесь был майор Майор?

— А я о ком толкую?

— Где же он?

— Он спрыгнул в железнодорожную выемку и понесся, как перепуганный кролик, — заржал капрал Уитком. — Шустрый малый!

— Он не сказал, что ему было нужно?

— Сказал, что вы ему нужны по чрезвычайно важному делу.

— Это майор Майор так сказал? — ахнул капеллан.

— Он не сказал это, — язвительно поправил капрал Уитком, — он написал это и оставил в запечатанном конверте на вашем столе.

Капеллан взглянул на карточный столик, который служил ему письменным столом, но там ничего не было, кроме противного оранжево-красного, похожего на грушу помидорчика, которым в это утро угостил его полковник Кэткарт. Помидор лежал в том же самом положении, на том же самом месте, где он его оставил, — как нерушимый рдеющий символ капеллановой беспомощности.

— А где же письмо?

— Я его прочитал, разорвал и выбросил. — Капрал с треском захлопнул библию и вскочил. — В чем дело? Вы что, не верите мне на слово? — Он вышел и тут же вошел, едва не столкнувшись с капелланом, который хотел было отправиться на поиски майора Майора. — Вы боитесь поручать своим подчиненным ответственную работу, — обиженнным тоном заявил капрал Уитком. — Это еще один ваш недостаток.

Капеллан виновато кивнул и так заторопился, что даже забыл извиниться. Он почувствовал властную и искусную руку судьбы. Теперь он понял, что дважды в этот день майор Майор спешил ему навстречу по железнодорожной выемке и дважды, метнувшись в лес, капеллан сам по глупости отсрочил эту судьбой предопределенную встречу. Он торопился изо всех сил, шагая по рассохшимся вкось вкривь шпалам, и клял себя последними словами. Песок и мелкий гравий набились ему в ботинки и до крови растирали ноги. Он не замечал, что его бледное, усталое лицо скривилось от острой боли. Августовский полдень был жарким и душным. Почти миля отделяла палатку капеллана от эскадрильи Йоссариана. Покуда он добрался до места, его летняя рубашка взмокла от пота. С трудом переводя дух, капеллан ворвался в штабную палатку, где его решительно остановил все тот же вероломный, сладкоречивый, очкастый сержант-штабист с впалыми щеками. Он попросил капеллана обождать, поскольку майор Майор находится у себя в кабинете. Сержант добавил, что капитан сможет войти в кабинет, как только майор майор оттуда выйдет.

Капеллан уставился на него с недоумением. «За что это сержант так меня ненавидит?» — думал он. Губы капеллана побелели и задрожали. Помимо всего прочего, его мучила жажда. Что творится с людьми? Разве и без того мало трагедий?

Сержант вытянул руку и преградил капеллану путь.

— Виноват, сэр, — сказал он вежливо, — но таков приказ майора Майора. Он никого не хочет видеть.

— Но меня он хочет видеть, — умоляюще произнес капеллан. — Как раз, когда я был здесь, он заходил ко мне.

— Майор Майор заходил? — переспросил сержант.

— Да, заходил. Прошу вас, загляните к нему и спросите сами.

— Боюсь, что не смогу этого сделать, сэр. Он меня не хочет видеть. Вот разве вы оставите ему записку…

— Но я не хочу оставлять записку. Он же делает для кого-то исключение?

— Только в крайних случаях. Последний раз он покинул палатку, чтобы присутствовать на похоронах одного солдата. А в своем кабинете он принимал только раз, и то потому, что его к этому принудили. Бомбардир, по имени Йоссариан, заставил…

— Йоссариан? — услышав о таком совпадении, капеллан весь так и вспыхнул. Неужели на его глазах творится новое чудо? — Именно об этом человеке я и хотел поговорить. Они обсуждали количество вылетов, которые Йоссариан должен сделать?

— Да, сэр, как раз об этом они и говорили. У капитана Йоссариана пятьдесят один вылет, и он обратился к майору Майору с просьбой списать его на землю и избавить от оставшихся четырех вылетов. В ту пору полковник Кэткарт требовал только пятьдесят пять вылетов.

— И что сказал майор Майор?

— Майор Майор сказал, что он ровным счетом ничего не может сделать.

Лицо капеллана вытянулось.

— Это майор Майор так сказал?

— Да, сэр. Точнее говоря, он посоветовал Йоссариану обратиться за помощью к вам. Так вы уверены, сэр, что не хотите оставить записку? Вот вам карандаш и бумага.

Покусывая запекшиеся губы, капеллан досадливо покачал головой и вышел на улицу. До вечера еще было далеко, а произошло уже столько событий. В лесу воздух был прохладней. Горло капеллана пересохло и саднило. Он медленно брел по лесу, грустно вопрошая себя, какие новые неприятности судьба еще обрушит на его голову, как вдруг из-за тутовых зарослей выскочил безумный лесной отшельник. Капеллан завопил что было мочи.

Высокий, похожий на покойника незнакомец, перепуганный криком капеллана, отпрянул и завизжал:

— Не трогайте меня!

— Кто вы? — выкрикнул капеллан.

— Прошу вас, не трогайте меня! — завопил в ответ человек.

— Я капеллан!

— Тогда что вам от меня нужно?

— Ничего мне от вас не нужно! — подтвердил капеллан уже с явным раздражением в голосе, по-прежнему не в силах сдвинуться с места. — Только скажите мне, кто вы и что вам от меня нужно?

— Я просто хочу узнать, не умер ли еще Вождь Белый Овес от воспаления легких? — заорал в ответ человек. — Это все, что мне нужно. Я живу здесь, в лесу. Это вам каждый подтвердит.

Капеллан пристально рассмотрел странную, съежившуюся фигуру и постепенно успокоился. Капитанские кубики на потертом воротнике незнакомца были прихвачены ржавчиной. На ноздре у него смолянисто темнела волосатая родинка, а под носом топорщились густые жесткие усы цвета тополиной коры.

— Но если вы из эскадрильи, почему вы живете в лесу? — полюбопытствовал капеллан.

— Я вынужден жить в лесу, — ответил капитан сварливым тоном, как будто капеллан был обязан знать об этом. Хотя капитан Флюм был на целую голову выше капеллана, он по-прежнему не спускал с капеллана настороженного взгляда. — Разве вы ничего не слышали обо мне? Вождь Белый Овес поклялся, что однажды ночью, как только я усну, он перережет мне глотку. Поэтому, покуда он жив, я боюсь спать в эскадрилье.