9.02 вечера

Багдад

Доктор Радах Махук печально вздохнула.

— К сожалению, мы так мало можем сделать для наших детей. Да и вообще для всех больных и раненых Ирака.

На смотровом столе лежал младенец — как оказалось, девочка, — и врач продолжала прослушивать с помощью стетоскопа ее грудную клетку. Затем осмотрела ушки и горло ребенка, измерила температуру. Малышке было месяцев шесть, но выглядела она как четырехмесячная. Джон отметил, насколько девочка истощена, как прозрачна и синюшна кожа на ее конечностях. Белки глаз с желтоватым оттенком, вены почти не просматриваются, что указывает на недостаток витаминов. Эта кроха не получает должного питания.

Наконец доктор Махук кивнула, отворила дверь и позвала медсестру. Протянула ей девочку, нежно погладила по щеке и стала давать указания на арабском:

— Искупайте ее. Она чудовищно грязная. Но только в прохладной воде, это поможет сбить температуру. Я скоро подойду к ней.

Лицо у доктора Махук было встревоженное и усталое. Под большими темными глазами залегли синие круги. Рэнди, знавшая арабский, спросила:

— Что с ней?

— Хронический понос, среди прочих проблем, — нехотя ответила педиатр.

Джон кивнул.

— Что является здесь вполне обычным явлением, учитывая условия, в которых живут люди. Когда вода из канализации попадает в питьевую, дизентерии и прочих желудочных заболеваний не избежать.

— Вы правы. Пожалуйста, присаживайтесь. Расстройство желудка, дизентерия — явления здесь вполне обычные, особенно в старых районах города. У ее матери дома еще трое детишек, у двоих развилась мышечная дистрофия. — Она устало пожала плечами. — Вот я и уговорила отдать малышку мне, посмотреть, чем тут можно помочь. Завтра утром мать явится сюда и будет требовать ее обратно, но она сама все время недоедает, а потому грудного молока не хватает. Но, может, к этому времени мне удастся подыскать для бедняжки какой-нибудь хороший йогурт.

Доктор Махук присела на край смотрового стола. На ней было простое хлопчатобумажное платье в цветочек, теннисные туфли, белые носки. В Ираке люди отчаянно боролись за выживание. И для врача, чьи работы были известны на весь мир, которая некогда объездила чуть ли не весь земной шар, выступая на различных конференциях и симпозиумах, главной заботой стало раздобыть хотя бы немного лекарств и йогурт, который мог спасти умирающего от недоедания ребенка.

— Я высоко ценю вашу прямоту, — сказал Джон, расположившийся в шатком кресле у письменного стола. Он оглядел спартанскую обстановку этого помещения. Его охватило нетерпение. Пора, наконец, перейти к главному, к тому, за чем он сюда пришел. Однако он сделал над собой усилие и сдержался. Эта женщина и без того пошла на огромный риск, согласившись ему помочь. И он был очень благодарен ей за это.

Доктор Махук пожала плечами.

— Это мой долг. Я просто не могу поступать иначе. — Она сняла шаль, встряхнула головой. Темные длинные волосы облаком рассыпались по плечам. И она сразу стала выглядеть моложе, но все еще немного сердитой. — Чем, как вы полагаете, все это может кончиться? — Темные глаза ее гневно сверкнули. — Я выросла в прекрасное время. Самый разгар, торжество демократии. Иракцы были полны надежд. Меня послали в Лондон, учиться в медицинском колледже, потом — в Нью-Йорк, где я проходила практику в пресвитерианской больнице. Потом вернулась в Багдад и основала эту детскую клинику и стала ее первым директором. И не хочу стать ее последним. С тех пор, как Саддам стал президентом, все изменилось.

Смит кивнул.

— Да. Тут же бросил Ирак в пучину войны с Ираном.

— Просто ужасно! Погибло так много наших сыновей. Но после восьми лет кровопролития и пустых лозунгов мы, наконец, подписали соглашение. И получили право передвинуть нашу границу на несколько сот метров от центра Шат аль-Араб к восточному его побережью. Тысячи погубленных жизней ради какого-то незначительного пограничного конфликта! А затем еще один плевок в лицо народу. В 1990-м мы возвращаем эти земли Ирану в качестве подкупа, чтобы они помогли нам избежать войны в Персидском заливе. Просто безумие какое-то!.. — Губы ее скривились в насмешливой и скорбной гримасе. — Ну, а потом, разумеется, Кувейт, и эта ужасная война, и эмбарго. Мы называем это аль-хиссаром, что в переводе означает не только полную изоляцию, но и окружение враждебными нам странами. Весь мир Против нас. А Саддама вполне устраивает эмбарго, потому что на него можно свалить все проблемы. Самый мощный и действенный инструмент сохранения власти.

— Но у вас не хватает даже самых простых лекарств, — заметил Джон.

Беспомощность и гнев отражались на лице доктора Махук.

— Недоедание, раковые заболевания, желудочные расстройства, паразиты, мышечная дистрофия... это еще далеко не полный перечень. Нам нужно как следует кормить наших детей, давать им чистую воду, делать прививки. Здесь, в моей стране, каждая болезнь грозит смертью. Что-то надо делать, иначе мы потеряем все следующее поколение. — Она открыла глаза, в них блестели слезы. — Вот почему я присоединилась к подпольщикам. — Она покосилась на Рэнди. — Безумно благодарна вам за помощь. — А потом, после паузы, добавила яростным шепотом: — Мы должны свергнуть Саддама прежде, чем он уничтожит всех нас!

Стоявшая у двери Рэнди Рассел слышала, как доносятся из-за нее голоса врачей и сестер. Слова утешения — это единственное, чем они могли помочь сейчас больным и умирающим детям. Всем сердцем она была с ними и с этой несчастной многострадальной страной.

И в то же время в душе у нее кипел гнев. Она застыла, точно страж, с «узи» наперевес и охраняла этих двоих, которые с головой погрузились в беседу. Лицо доктора Махук было искажено мукой. Она была ключевым игроком в довольно шаткой оппозиционной группе, которая финансировалась ЦРУ. Именно эта организация и послала сюда Рэнди и еще несколько человек, оказать этим людям посильную поддержку. А Джонатан Смит, напротив, выглядел таким спокойным, сидел, развалясь, в низком кресле. Но она слишком хорошо знала его и понимала, что под этим напускным спокойствием кроется готовность к действию. И раздумывала над тем, что он успел сказать ей. Он здесь для того, чтобы исследовать какой-то вирус.

Взгляд ее темных глаз стал жестче. Этот Смит может ввести доктора Махук в заблуждение, отвлечь от основной цели. А вместе с Махук — и все сопротивление в целом. Она занервничала и вцепилась в «узи» еще крепче.

— Так вот почему вы согласились поговорить со мной? — спросил Смит доктора Махук.

— Да. Но за всеми нами следят. И будут искать с удвоенной силой после той перестрелки.

Джон мрачно улыбнулся.

— Чем больше мы наделаем шума, тем больше будут довольны в ЦРУ.

Тут Рэнди дала волю своему возмущению.

— Чем дольше вы будете вместе, тем больше опасность для каждого из нас. Спрашивайте, что хотели спросить, и уходите.