– Лучше бы она осталась на острове, – произнес он, обращаясь к Клэр.

Но та лишь пожала плечами.

– Если бы Жанна приехала навестить – и попользоваться – Малькольмом, я бы тотчас вмешалась.

– Твой муж сделал бы то, что от него требовалось, лишь бы спасти свою голову, да и твою тоже, – холодно ответил Ройс.

Клэр одарила его ледяной улыбкой.

– Удачи тебе. Она тебе еще пригодится, – сказала она и вышла.

Наконец Ройс мог взглянуть на Эйлиос. Но она лишь запустила в него кружкой. Он пригнулся, и кружка с грохотом упала на пол.

– Так, значит, теперь ты ослушалась самого Макнейла!

– А ты хочешь сказать мне, что вы с королевой любовники? – крикнула она, объятая праведным гневом.

Ройс тотчас почувствовал, что готов вот-вот взорваться.

– Эта связь – чистой воды политика, – произнес он в свое оправдание.

– О! Прошу прощения! Трахать эту бабищу до тех пор, пока у нее не отшибет мозги, – это такая тонкая политика!

– Я не был в ее постели вот уже несколько месяцев, почти год, – мрачно ответил он.

– Я все видела собственными глазами! – крикнула Элли.

Видя, как она страдает, Ройс тотчас смягчился.

– В таком случае ты вообще ничего не видела, – произнес он.

Элли шмыгнула носом.

Он посмотрел на нее. В ее глазах застыли слезы. В эти мгновения ему одновременно хотелось двух невозможных вещей – заключить ее в объятия и чтобы она его поняла.

– Эйлиос, Жанна не нужна мне в постели. В ней я хочу видеть только тебя.

Элли вновь шмыгнула носом.

– Я почему-то видела совсем иное.

– Я всего лишь играл с ней, и ничего больше! – воскликнул Ройс. – Пойми, ведь это же королева! Думаешь, так легко отказать тому, от кого ты зависишь? Если бы твой король потребовал от тебя лечь в его постель, то ты бы легла, да еще сделала бы вид, что тебе это приятно!

– У нас нет никаких королей!

– Считайте, что вам крупно повезло. В отличие от нас, у которых они есть. Жанне ничего не стоит отрубить мне голову. И она это сделает с превеликим удовольствием.

Эйлиос обхватила себя за плечи.

– Ты мой! – воскликнула она дрожащим голосом.

Ройс на секунду задумался – он был почти готов согласиться с ней.

– Мы не можем быть вместе. Прошлая ночь – тому доказательство. Я никогда не причиню тебе зла и никогда не отниму у тебя твоей великой силы.

– Ты уже причинил мне зло, – возразила Элли.

Эти ее слова пронзили его до глубины души. Он с трудом сдержал порыв в два шага пересечь комнату и заключить ее в объятия.

– Я не сделал того, чего она от меня хотела! Она мне не нужна! Все мои мысли были о тебе, Эйлиос, и только о тебе. Но скажи, разве я мог позволить себе навлечь на свою голову монарший гнев? Не хотелось бы раньше времени расстаться с собственной головой.

Элли в упор смотрела на него. В ее темных глазах застыл вопрос.

– Я никогда не лгал, ни единого раза в жизни, – произнес он негромко.

Эйлиос отвернулась и вытерла глаза.

Никогда еще она не казалась ему столь хрупкой и ранимой. Боже, как в эти мгновения ему хотелось взять ее под свое крыло, защитить от превратностей этого жестокого мира. Ну почему ей так хочется любить его? Ведь это же невозможно! Это запрещено! Да и он сам – разве он достоин ее любви?

И тем не менее он не мог отказаться от этой любви. Ему отнюдь не безразлично, что она неправильно поняла то, что он делал, и, самое главное, что было тому причиной. О, если бы только она поняла, как сильно он хотел ее и что во время разговора с Жанной он все время думал о ней и знал о ее присутствии. Не в силах больше бороться с самим собой, Ройс решительно пересек комнату.

Она попыталась отстраниться от него.

Он взял ее за локти.

– Дорогая, я стараюсь избегать Жанну, как могу. Но лгать тебе не буду. Если понадобится спасти свою голову, я пойду к ней в постель.

Эйлиос вздохнула.

– Ей действительно ничего не стоит отправить тебя на эшафот, если ты ее отвергнешь?

– Эйлиос, королева посылала на казнь многих и за куда меньшие прегрешения. Ее желание – закон в Альбе. Я не знаю порядков твоего мира, но здесь все устроено именно так.

Элли затрепетала и обняла его.

– Я не могу с этим примириться. Я ни с кем не стану делить тебя.

Ее слова наполнили его сердце ликованием. Он знал, что никогда не будет – да и не смог бы – делить ее с кем-либо. Увы, но и вместе им тоже нельзя. В конце концов ему придется отпустить Эйлиос назад, в ее будущее.

И вместе с тем собственнические порывы Эйлиос безумно ему льстили. Что греха таить, ему нужна и ее любовь, и ее верность. Что бы это могло означать? Он уже признался себе в том, в чем не желал признаваться раньше, – ему не все равно. Любовь – опасная вещь, с его точки зрения, еще более опасная, нежели неповиновение королеве.

– Сегодня я сделаю все возможное, чтобы не попасться ей на глаза, – мягко произнес он, подозревая, что они с Эйлиос только что пережили кризис взаимоотношений. И вот теперь он стоял в комнате наедине с самой прекрасной и чистой женщиной, какую когда-либо знал, с женщиной, чье присутствие наполняло светом даже самую темную комнату и любую душу. Даже его душу. Его сердце застучало еще быстрее.

Элли напряглась, почувствовав его внезапную смену настроения.

– Ройс, прошло всего несколько часов, но как безумно я по тебе скучала!

Он старался не думать о том, что на самом деле тоже скучал по ней. Разве он когда-то тосковал по женщине? Но сильнее всего он гнал прочь картины ее хрупкого тела, извивающегося под ним, когда он вонзался в ее влажную горячую плоть. Он должен выкинуть из головы ее безумную страсть, зеркально отражавшую его собственную. Но тут Элли привстала на цыпочки и взяла его лицо в свои ладони.

– Эйлиос, не надо!

– Нет, – выдохнула она. – Ты мой! – повторила она и поцеловала его.

Он пытался не шевелиться, но ее слова разбудили в его душе ураган. Ты мой! Его мужское достоинство тотчас подняло голову, в ожидании вожделенного соединения и разрядки. Он боролся с желанием быть с ней, с потребностью взять ее, властвовать над ней. Она же чувственно и соблазнительно впилась в его губы, воспламеняя его еще больше. Он все еще старался не двигаться и не отвечать на поцелуй.

Затем Элли легонько прикусила ему губу и прижалась к нему еще сильнее, словно давая понять, что ждать больше не может. Ройс ощущал, с какой силой кровь пульсирует в ее венах. Он ощущал ее желание так, как будто оно было его собственное, и разделял его. Она хотела, чтобы он вошел в нее. Он тоже хотел войти в нее. Против воли рассудка он раскрылся ей навстречу. Она застонала, и ее язык скользнул ему глубоко в рот. Он думал о том, чтобы отнести ее на кровать, накрыть своим телом, поласкать, подразнить. О том, чтобы ворваться глубоко внутрь ее. Он думал о Le Puissance.