– Но эти господа, они состоят на службе у великого герцога, и я не могу выставить их за дверь, – заюлил кабатчик. Вышибалы незаметно рассосались в толпе.

– Я прекрасно вижу, кто они. – Бернард одним глотком допил пиво и катнул по столу кружку. – По пиву моим гостям!

– Сию минуту, будет исполнено. – Подхватив уже летевшую на пол посудину, опрометью бросился исполнять распоряжение тайнознатца хозяин, на которого мрачное одеяние Одержимого огнем наводило прямо-таки животный ужас.

– Какими судьбами? – тихонько поинтересовался Шутник, когда симпатичная разносчица с невероятной для переполненного заведения быстротой притащила к столу четыре кружки с густыми шапками пивной пены.

– Да замерз под дождем как собака, никак отогреться не могу. Еще и в казарме холод дикий, – пожаловался худой тайнознатец и закутался в плащ.

– А на хозяина жути зачем нагнал? – Я отхлебнул пива и поставил кружку на стол.

– Да так, под настроение пришлось, – сморщился Бернард.

– Если кто на хозяина жути и нагнал, так это ты, Кейн, – подавившись, фыркнул Шутник. – Он, думаешь, почему нас не выставил? Побоялся, что ты снова с арбалетом вернешься!

– Да ну и тень с ним, – пожал плечами я. – Мастер Бернард, не слышно, куда регулярные войска из города перевели?

– Вроде как в Новый Перент. Врать не буду, но люди говорят, там серьезные беспорядки начались.

– Как бы досюда не докатилось, – поежился Олаф.

– Ерунда! – хлопнул по столу ладонью Шутник. – Если Йорк границу не перейдет, нам опасаться нечего. Уж кого-кого, а восставшую чернь вразумить силенок хватит.

– В Норлинге с чего все началось, напомнить? – неожиданно жестко поинтересовался у Габриеля тайнознатец, и тот, опустив глаза к столу, моментально заткнулся. – К тому же кто знает, сколько еще Йорк медлить будет?

– Неужто нападет? – вытер с губ пивную пену Олаф.

– Обязательно. У него просто выбора другого нет – слишком много сил и золота в это дело вложено. – Тайнознатец замолчал и повернулся к остановившейся рядом с нашим столом старухе, закутанной в какие-то серые застиранные обноски. – Иди отсюда, старая, ничего тебе здесь не обломится.

– А я не милостыню прошу, касатики, я судьбу ворожу, – затеребила концы вытертой до дыр шали гадалка. – Тебе, знающий неведомое и видящий незримое, ничего не скажу, а вот бравым солдатушкам все как на духу расскажу. Что было, что будет, что на сердце лежит, чем сердце успокоить. Вы медяка не пожалейте, служивые…

Олаф первый развязал кошель и выудил оттуда медный щит. Тайнознатец демонстративно отвернулся к стене, а старуха ухватила ладонь волонтера костлявой рукой и принялась изучать ее, водя по линиям почерневшим и растрескавшимся ногтем указательного пальца.

– Все ясно, милок, – коли переживешь летящий в ночи огонь, доживешь до седых волос, – сиплым шепотом поведала она на ухо Олафу, но ее прекрасно расслышали и я, и тайнознатец.

Бернард громко фыркнул, а Шутник заколебался с уже вытянутым из кошеля медяком.

– Не сомневайся, что увижу, все без утайки расскажу. Но какова плата, таков и результат. – Медяк перекочевал к гадалке, и она, почти не рассматривая ладонь Габриеля, продолжила: – Опасайся чужих врагов, а пуще них опасайся только слуг, живущих во тьме, но помнящих свет. От них тебе самая большая опасность.

– Это слуги помнят свет или их хозяева? – почесал затылок озадаченный Шутник.

– А то неведомо мне, что сказала – сам понимай, как знаешь, – откровенно призналась гадалка.

Бернард в голос засмеялся, и старуха зло зыркнула на него черными глазами.

– Ну а ты, мил-человек? – обратилась она ко мне. – Не жалей медяка, узнай судьбу.

– Смотри, старая, сколько еще простаков не облагодетельствовано, – кивнул в зал я. – Если всех обойдешь, никакого кошеля не хватит. С хозяином только поделиться не забудь.

– Злой ты человек, недобрый, – прищурилась не сдвинувшаяся с места старуха.

– Какой есть, – не стал спорить я.

– Человек ты злой, но я и без ладони твою судьбу прекрасно вижу, – закрыла глаза гадалка. – От семи приговоров уйдешь, да только все равно черт за левым плечом в могилу сведет. Сердце тебе вырежут ножом серебряным, тело сожгут, а прах развеют над…

Облившись пивом, я замахнулся кружкой, но гадалка с неожиданным для такой старой клячи проворством метнулась за соседний стол и пропала из виду за спинами гуляк.

– Вот ведь тварь старая, – опустился я на лавку и стряхнул с рукава на пол капли пива.

– А все почему? Потому что медяк зажал, – весело расхохотался Шутник. – Вот дал бы серебряк, она б тебе и славу, и богатство, и корону королевскую в придачу посулила. Или кто у вас там на севере? Князья? Тогда княжескую.

– Сам бы заплатил, только чтоб никто княжескую корону не сулил, – зло процедил я и забрал с выставленного на стол подавальщицей подноса новую кружку с пенным напитком. – А скажи, красавица, что за люд у вас сегодня гуляет?

– А, магистрат нанял сброд всякий, – махнула рукой та и подмигнула. – Эти и в подметки настоящим солдатам не годятся.

Олаф проводил ее зад задумчивым взглядом и потеребил висевший на поясе кошель.

– Пойду, посмотрю, может, где в кости играют, – отсмеявшись, поднялся из-за стола Габриель.

– Сиди, ты здесь уже один раз поиграл, – попытался остановить его я, но он лишь отмахнулся и направился к столу, за который время от времени пересаживались гуляки со всего зала. – Твою тень! Обожди, я с тобой.

Нагнал Габриеля я уже у самого стола, за которым действительно шла игра в кости. Шла игра ни шатко ни валко – хоть большинство наемников уже изрядно набрались, но все жалованье пропить пока не успели и друг на друга с кулаками и обвинениями в шулерстве не бросались. Просадив немного монет и пощекотав нервы, они довольные шли дальше накачиваться пивом и дешевым кишкодером. Так что довольно скоро мы заняли освободившиеся места и затрясли стаканчик с костями.

Как ни удивительно, мухлевать никто не пытался, и, когда я уже собрался выйти из игры, мы с Шутником оставались при своих.

– Пошли? – предложил я Габриелю.

– Да пора бы, – согласился тот, но в этот момент на колени к моему соседу плюхнулась пышнотелая рыжеволосая девица.

– Привет, мальчики! Я в игре!

Мой сосед, вытянутое лицо которого напоминало щучью морду, не протестуя против столь бесцеремонного вторжения, освободил место и облокотился о спинку стула.

К моему немалому удивлению, весьма симпатичная девушка к обслуге кабака явно отношения не имела и мало того, что была наряжена в мужское платье, так еще и на поясе у нее висели два коротких меча.