Кто была эта женщина? Где она родилась? На этот счет выдвигались самые разные предположения. Вот основные гипотезы:

— По возвращении из своего, как оказалось, последнего большого похода Аттила узнал об измене вождей рипуарских франков, обещавших выступить на стороне гуннов в подготавливаемой им кампании и не сдержавших слова. Он жестоко покарал предателей и казнил на месте их предводителей. Дочь одного из вождей бросилась в ноги Аттиле, тщетно вымаливая прощение для своего отца. Девушку звали Хиттегондой или Иттегондой, и она, следовательно, была франкской принцессой.

— Аттилу предал один из германских вождей, остгот или алеманн, вследствие чего разыгралась такая же драма. Девушку звали Хильдегондой, что означало героиню из героинь или, скорее всего, благородную дочь героя, или Гримхильдой — безжалостной героиней.

— Это была странствующая датская принцесса! Она повстречала Аттилу на севере его империи, бросила все и последовала за ним. Звали ее Хиллдр.

— Бургундская принцесса покинула своего жениха-соплеменника, чтобы броситься в объятья дикого гунна, которым уже давно восхищалась. Ее имя было Хильдебонда.

— Тот же сюжет, то же имя, но то была вестготская принцесса из Аквитании.

Во всех версиях высказывается предположение, что настоящее имя девушки или было искажено греком Приском, или непроизвольно переиначено на гуннский манер, или же стало ласкательным прозвищем, придуманным самим Аттилой, превратившись в Ильдико.

Но существует и другая гипотеза, которая также имеет своих сторонников. Ильдико была бактрианкой или бактрийкой, если угодно. Она была захвачена вместе с отцом — бактрийским царьком или князем, который сражался на стороне аланов где-то между Доном и Волгой; или же их пленили в самой Бактрии во время карательного похода Аттилы.

В обоих случаях утверждается, что она просила императора сохранить отцу жизнь, но тот приказал немедленно обезглавить несчастного, а девушку взял в свою часть добычи.

Но девушка была принцессой и, несомненно, из весьма почитаемого в своей стране рода.

И Аттила с должным почтением относился к своей пленнице.

Она была — об этом все говорят в один голос, и Аттила, скорее всего, разделял их мнение — необыкновенной красоты. Возможно, чуть маловата ростом для идеала, но все же казалась при этом воплощением Венеры. Правильные черты ее лица представляли собой — разумеется, по мнению грека Приска — греческий тип. У нее были роскошные светлые волосы, волнами ниспадавшие до пояса.

Многие считают, что светлые волосы не слишком соответствуют предполагаемому бактрийскому типу. Но сторонники бактрийской версии подкрепляют свои доводы тем, что существуют светловолосые афганки, и этот редкий тип ценится очень высоко, к тому же в эпоху античности брюнетки и шатенки часто искусственно осветляли волосы. Гунны мужского пола также охотно красили волосы.

Аттила расположился в одном из своих деревянных дворцов. Многие исследователи, среди которых и Г. Немет, К. Биербах и А. Тьерри, утверждают, что этот дворец стоял на берегах Тисы. Аттила сообщил пленнице, что намерен жениться на ней и сделать ее королевой. В те времена женитьба победителя на дочери или вдове побежденного была обычным делом. Во-первых, такая свадьба становилась частью триумфа, а во-вторых, могла служить символом прощения побежденного народа.

Негодующая Ильдико, вопя и рыдая, отказывается наотрез.

Аттила вместо ответа назначает дату свадьбы. Приготовления займут несколько недель, так как церемония бракосочетания должна пройти с невиданной доселе пышностью, а на это требуется время.

Седина в бороду, бес в ребро? Никогда еще Аттила, которому уже стукнуло пятьдесят восемь, не выказывал такой безумной страсти. «Невесте» было всего шестнадцать.

Хотя Аттила, казалось бы, легко вынес тяготы невероятной по быстроте последней кампании, он был серьезно болен и знал это.

Хотел ли он доказать самому себе, что есть еще порох в пороховницах? Что он увидит еще немало счастливых и радостных дней? Думал ли он показать нетерпеливым наследникам, что папу еще рано хоронить? Готовил ли он себе отрадный «отдых воина» для расслабления после решающей кампании, которую лелеял? Или же это был приступ неудержимой страсти? Безумная выходка?

Марсель Брион пишет: «Германцы, славяне, азиаты — все вассалы Аттилы съехались на свадебную церемонию. Поляны были забиты кибитками, и приготовления к пиру смешивались с передвижением войск, так как король хотел выступить в поход сразу по завершении торжества. (…)

Бракосочетание отмечалось с большой пышностью. Вожди племен преподнесли в дар изделия мастеров, дорогих скакунов, кумыс в деревянных кувшинах, украшения из золота и драгоценных камней, пурпурные ткани, ковры, вышитые шелка, седла, инкрустированные драгоценными камнями. Один пожилой азиатский вождь подарил захваченные у китайцев бронзовые вазы, украшенные загадочными знаками, другой — странные картины и статуэтки из слоновой кости.

Пир длился долго. Было выпито изрядное количество вина. Аттила осушал кубки за здоровье каждого из именитых гостей, и поскольку тех было очень много, скоро напился пьян. Шуты развлекали пирующих плясками, жонглеры восхищали своей ловкостью, играя с булавами и кинжалами, под удивленные крики гостей слуги провели неведомых, диковинных животных.

Весь день прошел в увеселениях. Наступил вечер. Гости продолжали пить, петь и веселиться, а Аттила увлек новую супругу в свадебные покои. Очарованный ее белой кожей и волосами, он разорвал на ней одежды и лег подле нее».

Это случилось, видимо, 15 марта 453 года или несколько дней спустя. Аттила должен был выступить в поход, вероятно, 20 марта.

В течение свадебных торжеств император пребывал в приподнятом настроении. («Magna hilaritate resolutus», — пишет Иордан.) Войдя в спальню со своей брачной добычей, он тотчас свалился с ног, обремененный выпитым вином и одурманенный сном — vino somnoque gravatus, сообщает тот же автор.

Гвардейцы Аттилы у дверей спальни бдительно охраняли покой новобрачных. Эдекон неоднократно приходил лично удостовериться, что все спокойно. Наступил полдень, но из комнаты еще никто не выходил. Гости и воины, приглашенные или прокравшиеся на пир, добрались до бурдюков с вином и опохмелялись, отпуская более или менее пристойные шутки насчет мужской силы императора.

Онегезом овладело беспокойство. Аттила никогда не казался ему человеком, способным столь долго предаваться сладострастию, забыв о делах. Вместе с Эдеконом он идет к спальне. Эдекон несколько раз стучит в дверь. Сначала тихонько, потом все громче и громче. Выломав двери топором, Эдекон, Онегез и несколько сыновей императора врываются в спальню.

Аттила распростерт на своей постели из груды шкур. Лицо, шею и грудь заливала кровь. В самом дальнем углу, закутавшись в свои разорванные одежды и меховой воротник, съежилась Ильдико. Она находилась в прострации, не могла проронить ни слова, содрогаясь в конвульсивных спазмах.