Следователь: Для чего?

Власов: Для того, чтобы иметь возможность встретиться с находившимися в плену генералами Красной армии и использовать их для антисоветской работы, о чем в свое время я просил Хильгера. В Берлине я был помещен в лагерь при отделе пропаганды вооруженных сил Германии. В этом же лагере находились генералы Малышкин и Благовещенский, а также бывший сотрудник редакции газеты “Известия” — Зыков.

Им я рассказал о своем намерении начать борьбу против большевиков, создать русское национальное правительство и приступить к формированию добровольческой армии для ведения вооруженной борьбы с Советской властью.

Малышкин, Благовещенский и Зыков поддержали меня и высказали свою готовность принять участие в борьбе против Советской власти, причем Зыков заявил, что он уже ведет антисоветскую работу, сотрудничая в издаваемой немцами для советских военнопленных газете “Заря”…»

В декабре 1942 года капитан Штрик-Штрикфельдт организовал встречу Власова в отделе пропаганды с генерал-лейтенантом Понеделиным, бывшим командующим 12-й армией. На предложение Власова принять участие в работе по созданию Русской добровольческой армии Понеделин наотрез отказался. Он заявил, что немцы только обещают сформировать русские части, а на самом же деле им нужно только имя, которое они могли бы использовать в целях пропаганды.

Следующая встреча была с генерал-майором Снеговым, бывшим командиром 8-го стрелкового корпуса. Он также отказался, но по другим мотивам. Снегов боялся за судьбу своих родственников, проживающих в Советском Союзе.

Штрик-Штрикфельдт отвез Власова в один из лагерей под Берлином, Власов встретился с генерал-лейтенантом Лукиным, бывшим командующим 19-й армией, у которого после ранения была ампутирована нога и не действовала правая рука.

Власов рассказывал следователю: «В присутствии немцев Лукин высказался враждебно по отношению к Советскому правительству, однако после того, как я изложил ему цель своего приезда, он наедине со мной сказал, что немцам не верит, служить у них не будет, и мое предложение не принял».

…В отделе пропаганды ОКВ служил некий Александр Степанович Казанцев, член русской эмигрантской организации НТС (Национально-трудовой союз). Сразу же после приезда Власова в Берлин он был введен в его окружение. Это не было случайностью: Казанцев считался одним из идеологов этого эмигрантского союза.

Прошли месяцы, прежде чем Штрик-Штрикфельдту и его начальникам удалось приступить к созданию «русского центра генерала Власова». Был создан «Отдел Восточной пропаганды особого назначения». Его начальником стал Вильфрид Карлович.

Отдел приравняли к батальону. Первоначальный штат предполагался из 40—50 человек, но Штрик-Штрикфельдт попросил разрешение на 1200 человек. Начальник отдела пропаганды полковник Мартин подписал бумагу.

«Отделу Восточной пропаганды особого назначения» был выделен барачный лагерь неподалеку от деревушки Дабендорф, к югу от Берлина.

Дабендорф, используемый раньше для французских военнопленных, был подчинен в области управления 3-му военному округу (Берлин), в части заданий — Отделу пропаганды ОКВ, ФХО — Гелену и «генералу добровольческих частей».

Этот лагерь, расположенный на опушке леса (с траншеями на случай воздушной бомбардировки), был маленьким барачным городком с собственным снабжением. Бюджет по русскому персоналу включал: содержание восьми генералов, 60 старших офицеров и нескольких сотен младших. Соглашение с отделом «Иностранные армии Востока» предусматривало размещение русского персонала при ста фронтовых дивизиях и специальных частях, а также назначение русского связного персонала при комендатурах лагерей военнопленных, находившихся в ведении ОКВ, в прифронтовой полосе и в Германии. В будущем штатное расписание должно было охватить 3600 плановых офицерских должностей. Штат немецкого личного состава включал 21 офицерскую должность.

Только после этого Власов и его сотрудники, а также и весь редакционный штаб на Викториаштрассе были формально освобождены из плена и переведены на бюджет Дабендорфа. А в нем разместилась русская редакция, которая готовила регулярные выпуски обеих русских газет — «Заря» (для военнопленных) и «Доброволец» (для добровольцев и «хиви»).

А что было дальше? Об этом Власов рассказал на допросе советскому следователю: «В декабре 1942 г. я поставил перед Штрик-Штрикфельдтом вопрос о передаче под мое командование всех сформированных русских частей и объединении их в армию. Штрикфельдт ответил, что передача мне всей работы по формированию русских частей задерживается из-за отсутствия русского политического центра. Украинцы, белорусы, кавказцы, как заявил Штрикфельдт, имеют в Германии свои руководящие политические организации и в связи с этим получили возможность формировать свои национальные части, а поэтому и я, если хочу добиться успеха в своем начинании, должен прежде создать какой-то русский политический центр. Понимая серьезность доводов, выдвигаемых Штрикфельдтом, я обсудил этот вопрос с Малышкиным и Зыковым, и при участии Штрикфельдта мы выпустили от себя документ, в котором объявили о создании “Русского комитета”».

Все дело в том, что план деятельности «Русского освободительного комитета в Смоленске» родился в недрах отдела Генерального штаба «Иностранные войска Востока» (ФХО). В августе 1942 года штаб группы одобрил этот план. По согласованию между отделами ФХО и ОКВ/ВПр воззвание комитета решено было отпечатать и распространить на Сталинградском фронте в количестве миллиона экземпляров. В воззвании предполагалось ясно обозначить политические цели. Прошло время, но ничего не было сделано. Получивший разрешение на издание листовки, включавшей политическую программу, капитан фон Гроте подготовил такой документ, но публикация его также не состоялась.

Тем не менее Штрик-Штрикфельдт передал его Власову. Зыков переработал все 13 пунктов, внеся туда призыв к населению, а Вильфрид Карлович добился разрешения на публикацию через своего знакомого военного врача СС у министра по делам Востока Розенберга. Буквально за несколько часов ротационные машины отпечатали миллионы листовок со «Смоленским воззванием».

Оно стало третьим шагом генерала Власова на проклятом пути. В 45-м следователь спросил Власова: «Почему в написанном вами обращении указывалось, что местом пребывания “Русского комитета” являлся город Смоленск, в то время как вы находились в Берлине?

Власов: В связи с тем, что “Русский комитет” брал на себя функции правительства России, я и Малышкин считали политически невыгодным указывать, что комитет находится на германской территории».

После выпуска воззвания Власов посетил Дабендорф, где были открыты курсы по подготовке пропагандистов для работы среди военнопленных. Русским руководителем учебной части Власов назначил сперва генерала Благовещенского, но вскоре заменил его более энергичным Трухиным.

Иван Алексеевич Трухин родился в 1896 году — в Костроме. Из дворян, русский. В 1906 году окончил начальную школу, в 1914 году — 2-ю костромскую гимназию, в 1916 году — первые два курса юридического факультета МГУ и 2-ю Московскую школу прапорщиков. Беспартийный. В РККА — с 1918 года Участник Гражданской войны: командир отделения, командир роты. С июля 1920 года — командир батальона, а в октябре назначен командиром стрелкового полка. С января 1921 года — командир батальона, затем находился в отпуске по болезни. С августа 1921 года — командир роты на Костромских пехотных курсах. В сентябре 1922 года зачислен слушателем в Военную академию им. Фрунзе. В 1924 году награжден орденом Красного Знамени. По окончании академии, в августе 1925 года, назначен начальником штаба и исполняющим должность командира 133-го стрелкового полка 45-й стрелковой дивизии Уральского ВО. С сентября 1926 года — начальник штаба 7-й стрелковой дивизии. В январе 1931 года назначен начальником штаба 12-го стрелкового корпуса ПриВО. С февраля 1932 года — преподаватель в Военной академии им. Фрунзе, а с апреля 1934 года — начальник кафедры методики боевой подготовки. В 1935 году — полковник. В октябре 1936 года — слушатель Академии Генерального штаба. В октябре 1937 года — старший руководитель курса, с ноября 1939 года — старший преподаватель кафедры оперативного искусства.