– Слышал, Олег, Игорь с полюдья вернулся, теперь и нам можно на Полуночь отправиться, давно ведь ты не видел родные места, да и я, сколько лет на Новгородчине не был. Поедем вместе, ближе к Овсеням, а, сыне?

Олег несколько удивлённо глянул на отца: отчего это он вдруг такой весёлый и с какой-то хитринкой в зелёных очах?

– С чего это ты, отец, вдруг решил на родину съездить? – подозрительно спросил младший.

– Оттого что Овсени – пора свадеб, – снова хитро усмехнулся князь.

– При чём тут Овсени, и какие свадьбы? – ещё более изумился сын.

– А при том, что Сивер, который во всём помогал Игорю на Новгородчине, начальник моей тайной стражи, а для всех купец, конечно, так ему свою службу проще творить.

– Выходит, Игорь под надёжной опекой пребывал всё это время, – усмехнулся сын.

– Не только для опеки я Сивера приставил. Игорю уже тридцать скоро, а он всё с девками тешится. Будь он сын купеческий, его дело, а он – князь Руси, и силы и мысли свои должен только на неё тратить. Я вечно жить не буду, и уверенным быть хочу, что вы тут не девок в голове держите, а Руси-матушке служите, – строго молвил Ольг, очи его при этом горели вдохновенным светом. – Вот и решил я Игоря женить, чтоб была у него одна, да к тому же умная, могущая в трудную минуту дельным словом помочь жена. И мой начальник тайной службы Сивер искал такую подходящую девицу, а как нашёл, так дал мне знак, и я Игоря отправил в полюдье, а заодно на смотрины. Заглянул я сегодня в очи племяннику, зацепила его Прекраса, и душу, и разум зацепила…

– Погоди, отец, так ведь нельзя, он сам должен выбрать, иначе не бывать согласной жизни.

– Ну, про то, что Сивер ему невесту сыскал, Игорь не ведал, а сам её приметил и чувством возгорелся, тут я только его желанию помогаю. Может, и тебе невесту найти, отчего не женишься, четвёртый десяток уже, что ж, весь век бобылём ходить?

– Не знаю, отец, – пожал плечами младший, – ты ведь тоже один. Может, князю вообще без жены жить надобно, как волхву?

– Про сие я тебе вот что скажу, – молвил Ольг. – Каждый муж должен найти именно свою жену, тогда сил у него будет на четверых, а то и более; а коли жизнь свяжет с чужой, то от его мощи едва ли половина останется. Потому – либо со своей, либо вообще один, князь ли, воевода или иной начальник должен быть, ибо бремя на них тяжёлое, в половину человеческой силы не вытянуть… – Отец и сын замолчали, каждый внутренне продолжая беседу на свой лад.

– А скажи, отец, моя мать… она тоже тебе силы до поры давала или сразу отбирать стала, коль ты с ней не сошёлся? – тихо спросил Олег. Отец ответил не сразу, видно, перебирая давние воспоминания, как вещи из забытого ларца.

– Когда я ради неё, желая воинских подвигов и славы, стал викингом, то мыслями и стремлением возвратиться именно к ней, я только и выжил в бесчисленных испытаниях. Потом она вышла замуж за Вадима, и осталась у меня только одна жена – Русь, ей и служу, и оттого счастлив. А ещё оттого, что нашёл, наконец, свою половину, с которой буду до конца своей жизни… – Ольг потеплел очами и душой.

– А отец Игоря – Рарог и тётка Ефанда, они тоже были нашедшими друг друга половинами?

– Да, и никто того единения разорвать не может, даже сами боги смерти Мор, Мара и Яма.

– Игорю ничего про женитьбу пока не рассказывать, как я разумею? – спросил Олег.

– Ни единым словом, а про Сивера тем более, – подмигнул отец.

* * *

Едва прошли купальские святки, и Хорс повернул свой огненный воз в сторону вечной ночи, отчего дни пошли на убыль, как князь Руси Ольг вместе с сыном стали готовиться к дальней дороге в родные полуночные края, якобы для проверки состояния крепостей да дружины Новгородской, конницы и пеших ратников, да сторожевых полков, да исправления тех недочётов, на какие указал Игорь.

Только на самом деле не оттого, что тоска по родным местам заела или сомневался в силе дружины новгородской и надёжности укреплений градов Северной Словении, пошёл в Новгородчину грозный князь. И даже не для того, чтобы в очередной раз нагнать страху на нурман да саксов, готовых при малейшей слабине пограбить Словенскую землю. На этот раз он ехал совсем по другой причине, ехал с добрыми дарами, с весёлым своим изведывателем Скоморохом. А в Нов-граде к ним ещё и начальник тайной стражи Сивер присоединился.

– Княже, а мы на сватанье едем или в поход изведывательский? – задорно улыбнулся Скоморох, кивнув на Сивера и его двух молчаливых сотоварищей.

– Тут, брат Скоморох, одно другого не легче. Коли в боевом походе обмишулишься, можно сражение проиграть, а при ошибке в сватанье всю жизнь можно перекособочить, так что ещё поглядеть надо, где риск больший! – в тон ему отозвался князь, но очи его оставались серьёзными. Оттого, может быть, что его задумку со сватаньем Игоря сестра Ефанда встретила сдержанно: за радение о сыне не благодарила, но и супротив ничего не молвила.

С приездом гостей в Выбутово вмиг исчез покой и вся размеренная работа в эти дни полетела кувырком. Скоморох знал своё дело, а Сивер ему умело подыгрывал, потому как по сути своей мог запросто входить в любой нужный образ. Только воевода Олег был молчалив и изредка поглядывал на Прекрасу, тут же опуская очи. Шутки да прибаутки Скомороха и Сивера проходили мимо его сознания. Он лишь безотчётно улыбался, глядя на ту, которую они приехали сватать.

– А что ж, хозяева дорогие, баньку вы знатно истопили да потчевали на славу нас, купцов из далёкого Киева, – нараспев начал Сивер, выгнув грудь колесом и обращаясь к отцу Прекрасы. – Да не ради доброй баньки и сытного угощения мы сто подков износили на копытах коней наших горячих, да сто вёсел о камни речные изломали на лодьях своих купеческих, не затем мы к вам, хозяева добрые, пожаловали, – он широко поклонился хозяину, и все остальные «купцы» тоже.

– А зачем же пожаловали вы, гости высокие, в домы наши скромные? – спросил отец девы, невольно копируя манеру речи гостя.

– Мы купцы, нам товар добрый нужен, который у вас есть, – важно молвил приосанившийся Сивер. – Продайте нам товар сей, давайте по цене сговоримся, да по рукам ударим.

– Какой такой товар, знать не знаем, ведать не ведаем, – пряча усмешку, старался сохранить серьёзный вид хозяин подворья. – Откуда такую весть-то взяли, гости почтенные?

– А весть эту, – вкатился в разговор быстрый низкорослый сотоварищ купца, – нам сорока на хвосте принесла, да лисица на ушко рассказала, да белорыбица проухала, да волк серый ту весть в зубах принёс, да дед лесовик с домовым и кикиморами сие подтвердили, а русалки да берегини про ту весть в песнях своих пропели. Покажите нам товар и цену скажите!

– Есть у нас товар завалящий, да вряд ли вам сгодится, – затараторила бойкая жена из местных огнищан. Раздался смех и улюлюканье, и, сильно хромая, из-за спин подружек вышла такая же шустрая, как и Скоморох, жена, изображавшая древнюю старуху, горбатую да хромую, с крепко нарумяненными ланитами, в рваном платье да с грязной смоляной вервью вместо очелья. Но Скоморох тут же перевязал платом себе око, скособочился, скрючился неимоверно, так что хохот покатился по всему двору, потому что теперь низкорослый едва доходил макушкой до персий своей дородной «невесты». Ещё сильнее припадая на одну ногу и хрипло гнусавя, он подлетел к «старухе», подхватил её и захромал с ней по кругу под общий хохот, выкрикивая петушиным голосом: «Эх, вот моя суженная-ряженая, товар самый по мне, только ведь мы не за этим приехали из дальней дали, которой вы отродясь не видали, где на наковальне спят, а молотом накрываются, одёжку из тумана шьют, а побасенками насыщаются».