Жрицы любви не только вытеснялись в отношении местожительства за черту почтенных бюргерских нравов: каждую в отдельности еще хотели отметить особенным признаком. Конечно, мужчины охотно прибегали к услугам проституток и ни за что не желали отказываться от даруемых ими радостей, при каждом удобном случае проститутки обязаны были доставлять удовольствие и развлечение и т. д. Но именно потому, что в них видели только предмет наслаждения, их хотели сразу распознать среди десятка других женщин. Еще в большей степени, впрочем, это делалось для того, чтобы их отмежевать от порядочного общества. Между ним и ими воздвигалась непреодолимая преграда, дабы порядочная женщина из мещанства не рисковала запятнать свое платье.

Этот жестокий обычай публичного клеймления проститутки практиковался везде, а именно путем регламентации ее костюма. Каждая официальная публичная женщина должна была носить на своем костюме какой-нибудь в глаза бросающийся значок. В одном указе города Цюриха от 1313 года говорится: «Каждая публичная девушка, а также содержательница публичного дома должна на улице носить красную шапочку в виде капюшона. Если в церкви они хотят снять его, то они должны откинуть его на плечи, а потом снова надеть. Кто уклоняется от исполнения этого постановления, обязан заплатить городскому совету 5 R., причем слуги совета обязаны под присягой следить за сбором штрафов. Той, которая не в состоянии заплатить означенный штраф, будет запрещено жить в городе, пока она его не заплатит».

Меранский городской совет постановил в 1400 году: «Публичным женщинам запрещается носить пальто или шубу и участвовать в танцах с женами бюргеров и другими почтенными женщинами. На башмаках они обязаны носить желтый бантик, чтобы их легко можно было распознать, носить же серебряные украшения им возбраняется».

Отцы города Аугсбурга предписывают в 1440 году содержателю «женского дома» заботиться о том, «чтобы тайные женщины и дочери, когда выходят на улицу, не носили бархат, шелк и четки из кораллов, чтобы каждая на своей вуали имела зеленую полосу шириной в два пальца и не показывалась на улице в сопровождении служанки».

В одном французском постановлении, относящемся к середине XIV века, проституткам предписывалось показываться публично с булавкой, вдетой в платье около плеч. Берлинский городской совет декретировал в 1486 году:

«Чтобы можно было отличить добрых от злых женщин, все, ведущие греховный образ жизни, обязаны покрывать голову плащом или же носить коротенькие плащи».

Мы процитировали здесь буквально, с обозначением даты, пять постановлений. Было бы нетрудно удесятерить их число и не делая предварительных архивных изысканий. Из приведенных документов видно с достаточной ясностью, что подобное публичное клеймление проститутки было не единичным, а стереотипным явлением и что в этом приеме отражается, следовательно, более или менее общее воззрение. Это сознательно выполненный самый гнусный способ очернения, который только можно придумать. Само собой понятно, что подобные указы не касались видных куртизанок.

Регламентация костюма содержала еще ряд других постановлений, направленных против проституток и служивших той же тенденции клеймления. Подобно тому как им предписывалось носить особые отличительные значки, так часто им запрещалось одеваться в известные материи или носить то или другое украшение. Ношение этих тканей и украшений было неограниченной привилегией почтенных и благородных дам. В основе таких постановлений лежало убеждение, что все, чего ни коснется проститутка: мода, которую она выбирает, драгоценность, которой она украшает себя, – становится также нечистым. Как глубоко вкоренился такой взгляд, явствует с еще большей рельефностью из прямо противоположных постановлений против роскоши, делавших, как раньше было упомянуто, исключение только для проституток. Последние не только имели право, но даже порой обязанность носить запрещенные порядочным женщинам роскошные материи, вуали и драгоценности.

Так, одно цюрихское постановление против роскоши, относящееся к 1488 году, заключает перечисление таких изъятых из употребления предметов словами: «Однако все публичные женщины, живущие на улице (такой-то) и у рва, имеют право носить все вышеперечисленные вещи».

Этим утонченным приемом хотели придать законам против роскоши особенную внушительность. Объявляя все подобные материи, украшения и моды привилегией проституток, городские советы не только дискредитировали их в глазах порядочных женщин, но и подвергали всякую приличную женщину, пользовавшуюся этими предметами, опасности быть принятой за проститутку. И, по словам Флёгель-Эбелинга, прием этот венчался полным успехом. По поводу запрещения так называемой Schellenmode (шутовская мода. – Ред.) он говорит: «В Лейпциге городской совет был весьма недоволен этой модой. Однако он очень скоро придумал превосходное средство покончить с ней. А именно он постановил, чтобы все зарегистрированные публичные женщины носили эту моду. Само собой понятно, что она скоро исчезла, так как ни одна женщина, слывшая за порядочную, не хотела, чтобы ее приняли за жрицу Венеры vulgivaga (общедоступная. – Ред.)».

Если в приведенном Флёгелем примере это средство оказалось успешным, то ему можно противопоставить бесчисленное множество других случаев, когда оно оказывалось бесполезным. Очень часто даже и самые почтенные женщины хладнокровно шли навстречу опасности быть принятыми за проституток. И в особенности в тех случаях, когда уступленная проституткам привилегия касалась чрезмерного декольте.

Те же причины, которые привели к локализации проституции, привели очень скоро и к регламентации этих бирж любви. Очень рано встречаются уже и так называемые «регламенты публичных домов». Древнейшие, подлинность которых не подлежит сомнению, восходят к XII веку. Эти порой весьма пространные постановления представляют самый важный и самый поучительный источник для истории проституции, так как содержат самые ценные сведения о ее характере. Помимо многих других данных они вскрывают нам особые потребности известных городов, размер платы за посещения и их время и далее те особые неудобства, против которых ополчались или которые хотели устранить.

К числу самых интересных и подробных таких регламентов, сохранившихся до нас, принадлежит «устав женского дома в Улеме». К сожалению, этот ценный документ слишком пространен, чтобы можно было привести его здесь целиком. Мы ограничимся поэтому небольшой выпиской. Уже второй пункт, исполнение которого содержатель дома подтверждал под присягой перед бургомистром и советом, чрезвычайно поучителен:

«Во-вторых, пусть он присягнет, что будет содержать свой дом в порядке и снабжать его хорошими, опрятными и здоровыми женщинами и что он никогда не будет иметь менее четырнадцати, если же он лишится одной из них вследствие болезни или по какой-нибудь другой причине, то обязан в течение месяца возместить их другой или другими опытными, опрятными и здоровыми женщинами так, чтобы не уменьшалось вышеозначенное число четырнадцать».

Из этого пункта явствует, что спрос на проституцию был весьма велик. Требуется не менее четырнадцати женщин, чтобы удовлетворить спрос на любовь, и потому их число никогда не должно быть меньше. Кроме того, они обязаны быть годными, опрятными и здоровыми. Видно, что ульмские бюргеры требовали за свои деньги хороший товар!