кого-нибудь. Сотни выстрелов, шум страшный, а ни одного раненого. Котов был в отчаянии. У него был приказ Сталина убить Троцкого, и его следовало выполнить. Уклониться было невозможно. Котов даже стал вести переговоры с одним американским летчиком, чтобы тот сбросил бомбы на жилище Троцкого, но это оказалось весьма сложным, дорогим и рискованным предприятием». Они были близкими друзьями, и Рамон понимал, что без выполнения приказа Котову в СССР грозит смерть. Свой рассказ Рамон закончил так: «Котов был в таком отчаянии, что я сказал: не беспокойся, это сделаю я. Пошел и убил Троцкого».

Все это, повторяю, мне рассказал сам брат. Мы вели очень откровенный разговор, и я высказал предположение (это было уже при Хрущеве), что Рамон совершил ошибку, что вся эта «операция» могла рассматриваться как личная месть Сталина Троцкому, а Рамону отводилась лишь роль пешки, принесенной в жертву Сталину. Брат тогда сильно обиделся и сказал мне, что думать так просто глупо, что все предыдущие и последующие события доказывали обратное… И я бы очень хотел, чтобы КГБ когда-нибудь опубликовал документы по этому делу. Уже пришло время сказать, что же произошло тогда. Я уверен, что Рамон рассказывал мне все так, как оно и было. Но доказать этого ничем не могу. Кстати, в книге американца Роберта Конквеста о красном терроре в России есть краткий абзац, где сказано, что Троцкий был связан с немецкими секретными службами. Прочитав это, я поверил, что все рассказанное мне братом — правда.

Может, самым лучшим доказательством этого был тот факт, что Рамон очень неловко совершил покушение. Вот если бы его тренировали для убийства… Я спросил однажды: «А как получилось, что ты легко проник туда, а уйти не смог?». И он дословно ответил: «Я ведь никогда никого не убивал и не знал вообще, как это делается. Когда я ударил его киркой по голове, он завизжал, как резаная свинья. А на меня все навалились, и я уж ничего поделать не мог». Кстати, моя мать сидела в машине вместе с Эйтингоном метрах в ста от дома Троцкого, ожидая Рамона, чтобы умчаться вместе. Никто не мог предположить, что удар физически сильного Рамона будет столь слаб, что Троцкий не потеряет сознания. Впрочем, именно он приказал не убивать Рамона, когда охранники стали колотить его рукоятками пистолетов по голове.

Моя мать и Эйтингон быстро покинули Мексику. Из США она вскоре уехала в СССР, а где находился он, не знаю. В общем, не сомневаюсь, что Рамон, Каридад и Эйтингон организовали покушение под влиянием своих коммунистических убеждений. Они верили, что совершают нечто крайне необходимое для защиты СССР, и были готовы ради него пожертвовать жизнью… Но я убежден, что все они — и троцкисты, и сталинисты — грешили нетерпимостью, фанатизмом, да и на совести у них — многочисленные убийства».

БЕЖЕНКА ИЗ ГДР

Тело мертвой женщины нашли в реке Рио-Гранде, неподалеку от Вадо-дель-Йесо, рассказывали друг другу индейцы из деревни Валье-Гранде 7 сентября 1967 года. У нее почти нет волос, нет глаз, ее едва ли можно опознать. Но все понимают, кто она. На ней брюки и сапоги военного образца.

Таня. Каждый знает Таню. И никто ее не знает.

Солдаты знают Таню. Своим громким голосом во время боя она уговаривала их сдаться. Крестьяне знают Таню. Ее облик сбивал их с толку, когда в составе вооруженного отряда среди бородатых мужчин мимо них проходила и женщина. Женщины знают Таню. Они много о ней слышали: она красива, она сурова, она умеет стрелять.

Никто не знает, кто такая Таня, как ее зовут на самом деле, откуда она.

Теперь она лежит на носилках посреди военного лагеря Валье-Гранде. Речная вода измочила ее зелено-голубую полосатую майку. С десяток женщин стоят вокруг нее. Они добилась от солдат доступа к покойной. Не потому, что они Таню любят, не потому, что они ее ненавидят, а просто потому, что каждому мертвому телу нужна почетная охрана, чтобы душа не осталась навсегда бродить в этой местности.

Они сшили ей саван и поставили свечи, которые то и дело задувает ветер. Солдаты требуют, чтобы женщины ушли. Но безуспешно. Только когда появляется командир и обещает, что партизанка будет похоронена по христианскому обычаю, женщины возвращаются в деревню.

Когда весть о смерти Тани приходит в боливийскую столицу, многие чиновники в окружении президента узнают в погибшей его многолетнюю сотрудницу Лауру Гутьеррес. Когда в кубинской столице Гаване газеты публикуют фотографии Тани, многие студенты, изучающие журналистику, видят, что их сокурсницы Тамары Бунке больше нет в живых. Когда посланец с Кубы в Берлине на Карл-Маркс-аллее звонит в дверь Нади и Эриха Бунке, они слышат, что их давно пропавшая дочь погибла.

Через 22 года, к моменту конца ГДР, имя Тамары Бунке носили 242 школы, молодежные бригады и детских сада. СЕПГ и Союз свободной немецкой молодежи сделали из покойной благородную героиню из книжки, революционерку, заслуживающую поклонения, но не подражания. Будьте, как Таня, но не предавайтесь мечтам, не исчезайте из дому и не бегайте по джунглям.

В последний раз родители видели Тамару за шесть лет до ее смерти. Тогда 23-летняя девушка распрощалась с ними, чтобы быть там, где революция и Че Гевара. В 1960 году она познакомилась с этим неукротимым команданте, самым знаменитым соратником Фиделя Кастро в борьбе и в руководстве Кубой. С тем легендарным Че, который после своей гибели 8 октября 1967 года в боливийских джунглях станет кумиром левацкой молодежи всего мира. Она была приставлена к нему в качестве переводчицы, когда как президент Национального банка он вел с руководством ГДР переговоры о заключении экономического соглашения. Тамара в совершенстве знает испанский. Да и вообще она больше латиноамериканка, чем немка. В 1937 году она появилась на свет в Аргентине, там же, где и Гевара, в семье немецкого эмигранта, и жила там до 1954 года. Она давно стремится на Кубу или в Аргентину. В комитете, занимавшемся Всемирными фестивалями молодежи и студентов, она познакомилась с одним аргентинцем, влюбилась в него и захотела последовать за ним в Буэнос-Айрес. Центральный комитет СЕПГ разрешает ей выезд, вопрос об ее отплытии в Аргентину на польском пароходе урегулирован. Но тут она встречает Че Гевару, и все отменяется. Она безуспешно просит, чтобы он разрешил ей вместе с ним ехать на Кубу. Только через пять месяцев ей удается попасть в Гавану: во время европейских гастролей кубинского национального балета она работает переводчицей и получает в