Как же могла цель поменяться с диссипации на репликацию, если законы физики остались неизменными? Ответ в том, что цель, лежащая в основе (диссипация), не изменилась, но привела к другой цели, служащей инструментом на пути к достижению основной цели. Возьмем, к примеру, утоление голода. Кажется, что у каждого из нас есть цель — утолить свой аппетит, хотя мы и знаем, что основной задачей эволюции является репликация, а не пережевывание пищи. Это потому, что еда помогает репликации: если морить себя голодом, останешься без детей. Таким же образом репликация ведет к диссипации, так как планета, на которой жизнь кишмя кишит, поглощает больше энергии. Так что, в некотором роде, космос создал жизнь, чтобы помочь себе быстрее достичь тепловой смерти. Если вы рассыпали сахар на кухне, он может годами там оставаться, сохраняя свою полезную химическую энергию, но если появятся муравьи, они уничтожат эту энергию за считанные минуты. Точно так же запасы нефти в недрах Земли сохраняли бы свою полезную химическую энергию намного дольше, если бы двуногая форма жизни не выкачивала их и не сжигала.

Среди современных высокоразвитых обитателей Земли эти вспомогательные цели, кажется, зажили собственной жизнью: хотя эволюция оптимизировала их до такой степени, что оставила им единственную цель — саморепликацию, многие тратят большую часть своего времени не на производство потомства, а на сон, потребление пищи, строительство домов, защиту своих прав, войны или помощь другим — зачастую в ущерб размножению. Исследования по эволюционной психологии, экономике и искусственному интеллекту прекрасно объяснили, почему так происходит. Некоторые экономисты строили модели, в которых люди выступали в роли рациональных агентов, этаких идеализированных мастеров принимать правильные решения и всегда выбирать оптимальный путь к цели. Очевидно, что такие модели не реалистичны. На практике этим агентам свойственно то, что нобелевский лауреат и автор важных ранних работ по искусственному интеллекту Герберт Саймон назвал «рациональностью, ограниченной недостаточностью ресурсов»: рациональность их решений ограничена неполной информацией, недостатком времени для принятия правильного решения и несовершенством «харда», помогающего им думать. Это означает, что в то время как дарвиновская эволюция оптимизирует организм для достижения цели, самое лучшее, что она может сделать, — это применить примерный алгоритм, который работает достаточно хорошо, в ограниченном контексте, в котором агент вероятнее всего окажется. Эволюция оптимизировала размножение именно таким способом: вместо того, чтобы спрашивать в каждой ситуации, какое действие даст наибольшее количество успешных отпрысков, она применяет солянку из эвристических ударов: проверенные правила, которые обычно хорошо работают. Для большинства животных это включает сексуальную потребность, утоление жажды по необходимости, утоление голода и стремление избегать всего того, что плохо на вкус или причиняет боль.

Эти проверенные правила с треском проваливаются в ситуациях, на которые они не были рассчитаны: например, когда крысы едят вкусный крысиный яд, когда мухи влипают в липкие ловушки, источающие прекрасный аромат, и когда жуки летят на свет свечи[52]. Так как сегодняшнее человеческое общество очень отличается от того, под которое подгонялись эволюцией проверенные правила для окружающей среды, мы не должны удивляться, что наше поведение сплошь и рядом не приводит к появлению максимального количества младенцев. Например, вспомогательная цель — удовлетворение голода — зачастую провоцирует людей на потребление избытка калорий, из-за чего у них развивается ожирение с последующими сложностями в личной жизни. Вспомогательная цель — размножаться — выродилась в желание просто заниматься сексом, а не раздавать сперму / яйцеклетки, несмотря на то, что последнее произвело бы большее количество детей с наименьшими усилиями.

В общих чертах живой организм является агентом ограниченной рациональности: он не преследует единственную цель, а вместо этого следует нескольким основным правилам, которые подсказывают, к чему стремиться и чего избегать. Наш человеческий разум воспринимает эти внутренние основные правила как чувства, которые зачастую (и во многом без нашего осознания) приводят наши решения к основной цели — репликации. Чувство голода и жажды предохраняет нас от голодной смерти и обезвоживания, чувство боли предохраняет нас от повреждения наших тел, вожделение заставляет нас размножаться, чувство любви и сострадания заставляют нас помогать другим и так далее. Ведомый этими чувствами, наш мозг быстро и эффективно решает, что делать, не анализируя подробно, какое именно воздействие это решение будет иметь на количество потомства. Для более подробного разбора чувств и их психологических причин я очень рекомендую работы Уильяма Джеймса и Антонио Дамасио.

Важно отметить, что если наши чувства периодически срабатывают против деторождения, это не обязательно происходит случайно или потому, что нас можно обмануть: наш мозг может протестовать против наших генов и их нацеленности на репликацию вполне осознанно — например, принимая решение использовать контрацептивы. Более экстремальным примером, когда наш мозг восстает против своей природы, может быть решение покончить с собой или провести жизнь, соблюдая целибат, став священником, монахом или монахиней.

Почему мы иногда принимаем решение противиться своей природе и ее целям по репликации? Потому что изначально, как агенты ограниченной рациональности, мы лояльны только по отношению к своим чувствам. И хотя наш мозг развился исключительно для того, чтобы помочь нашим генам копировать себя, ему абсолютно не интересна эта цель, раз у нас нет никаких чувств по отношению к нашим генам: в самом деле, на протяжении почти всей истории человечества наши предки даже и не знали о существовании этих самых генов. Более того, наш мозг намного умнее наших генов, и теперь, когда мы понимаем их цель (копирование себя), мы считаем это довольно банальным и легко игнорируем. Люди могут понимать, почему их гены заставляют их чувствовать вожделение, и все равно имеют мало желания воспитывать пятнадцать детей, а потому предпочитают «хакнуть» свою генетическую программу, совмещая эмоциональное удовольствие от интима с контролем за рождаемостью. Они могут понимать, почему их гены заставляют их желать сладкого, но не хотят поправляться, и поэтому нарушают генетическую программу, получая эмоциональное удовольствие от сладкого напитка с нулевым содержанием калорий благодаря искусственным подсластителям.

Хотя иногда такие методы взлома системы получения удовольствия работают криво — например, когда люди подсаживаются на героин, — наш человеческий набор генов до сих пор прекрасно выживает, несмотря на наш хитрый и протестующий мозг. Важно, однако, помнить, что внутренним авторитетом являются наши чувства, а не наши гены. Это означает, что человеческое поведение не в полной мере подстроено под выживание вида. На самом деле, раз наши чувства применяют исключительно основные правила, которые подходят не для всех ситуаций, человеческое поведение, строго говоря, совсем не имеет единой, четко определенной цели.