однотипна: почти исключительно гнедые, длинные, на превосходных ногах кобылы. Правда, многие из них, к сожалению, имели дефекты в спинах. Вскоре к ним примкнули дочери Хвалёного. Это были кобылы, лучше которых трудно и желать! Когда накопленный опыт позволил отобрать лучшее среди лучшего, в Дубровке было до 50 рысистых кобыл поразительных форм и замечательного происхождения – в каждой родословной было имя либо бегового рысака, либо выставочного, либо заводского. Этот последний состав я видел во время войны, когда служил в полтавской ремонтной комиссии. Дубровский завод производил в то время громадное впечатление. Таким маточным ядром мог обладать только завод, проработавший на коннозаводском поприще свыше четверти века и находившийся в руках знатока, работавшего идейно и по плану. Одними деньгами создать такой состав было нельзя, как нельзя было его и купить ни за какие деньги. Мы знаем, что в создании Дубровки деньги сыграли, конечно, свою роль, но всё же не они, а упорный труд, знание и талант великого князя и Ф.Н. Измайлова создали то ядро маток, которым справедливо восхищались все, видевшие дубровских кобыл того времени. Замечательно, что в этот период заводская работа в Дубровке была поставлена так, что даже представительницы Бычка имели если не хорошие, то вполне удовлетворительные спины. Словом, состав дубровских маток, несомненно, входил в элиту орловской рысистой породы.

В мою задачу не входит описание всех дубровских кобыл, да это и нецелесообразно. Описать же формы тех заводских маток, которые были лучшими и которых я лучше помню, будет и нетрудно, и небесполезно. Едва ли осталось много лиц, которые, как я, видели много раз Паволоку – мать Хвалёного, Комету – мать Вспыльчивого, Залётную – мать Быстролётного, Растрёпу – мать Бывалого и других кобыл-родоначальниц этого завода. Я опишу формы тех маток, которые родились не в Дубровском заводе, но прославились именно в нем. Все эти кобылы появились в первый период жизни завода. О других, не менее замечательных, говорить не буду, ибо их изображения напечатаны или они были описаны.

Много было превосходных кобыл в Дубровском заводе, но среди всех моей любимицей и самой замечательной по типу и формам была коробьинская Залётная. Что это была за кобыла! Таких теперь уже нет! Чтобы лишний раз полюбоваться на Залётную, бывало, отказываешься от вечернего чая у Измайлова и спешишь к балке неподалеку от маточного пригона. Там уже стонет журавль и в колоды наливают воду. Табун еще не пьет, но уже ходит неподалеку от колодца, на вершине балки, где приветливо шумят дубы и липы и заходящее солнце золотит их макушки. Наступление отдыха чувствуется во всем. Медленно ходит табун, устало передвигаются старые матки, дремлют на ходу сосуны, и табунщики с удовольствием думают об отдыхе после долгого дня в степи. Я брожу среди табуна и подолгу смотрю на кобыл. Только отойдешь от Залётной и встанешь перед Паволокой или Кометой, как откуда-то незаметно выныривает Залётная. В каждом табуне есть такие кобылы, которые как бы ищут общества людей: они всегда перед глазами, всегда на виду и, пощипывая траву, косят на вас своим умным глазом. Другие кобылы не выносят общества не только людей, но и лошадей, они ходят поодаль от табуна, стремятся уединиться и паслись бы в одиночку, если бы им позволили табунщики. Все это впервые я наблюдал в Дубровке, а потом много раз проверил эти наблюдения у себя и в других заводах. Когда вдали показывается почтенный, старый Алексей Максимович Быков, табун уже знает, что настало время возвращаться домой, и медленно начинает подходить к водопою. Тут у самой колоды стоят конюхи, Быков глазом хозяина осматривает подходящих кобыл. Впереди идет, конечно, Залётная. Особенно любовно посмотрев на эту кобылу – любимицу старого Коробьина, Алексей Максимович спрашивает табунщиков, все ли благополучно, нет ли захромавших жеребят, нет ли больных кобыл, и, получив успокоительный ответ, дает знак принимать табун на пригон…

Варна (Верняк – Лихая) – белая кобыла, р. 1897 г., завода М.В. Столыпина. Верняк – сын хреновского Ворона (он же Висляй), который долгое время состоял производителем у В.Я. Тулинова. Ворон был замечательной по себе лошадью. Это типичный представитель Варвара 1-го. Варна была в типе своего деда и принадлежала к числу наиболее массивных маток Дубровского завода. Ее очень ценил Измайлов. Варна – мать Ветра, Быстроты-Бычка, Поспешного, Проточной, Лихой и других. Удивительно легко сочеталась с производителями самых разнообразных линий и давала от всех резвый приплод, притом хороших форм. Здесь уместно будет сообщить еще одно из моих наблюдений. Я пришел к выводу, что представительницы крови Варвара 1-го особенно легко сочетаются с самыми разнообразными линиями орловского коннозаводства. Такая универсальность при подборе есть драгоценное качество этих орловизированных голландцев. Варна принадлежала к числу первых кобыл, пришедших в Дубровку. Дубровские старожилы любили это вспоминать. У меня в заводе была дочь Варны Ночка, кобыла замечательных форм. У Константиновича, где Варна пробыла до двенадцатилетнего возраста, она тоже дала ценный приплод. Была ли резва сама Варна, сказать трудно, отсутствуют точные данные. Из завода Столыпина она была куплена известным наездником Кочетковым, из чего можно заключить, что в молодости она подавала большие надежды.

Желанная-Потешная (Колдун – Потешная) – белая кобыла, р. 1885 г., завода Ю.И. Ознобишина. Имела рекорд 6.11½ (три версты). Принадлежала Н.И. Родзевичу, у него была куплена С.Г. Карузо и продана им в Дубровский завод. Несомненно, кобыла замечательная, однако свыше всякой меры воспетая своим владельцем Карузо. Он превозносил ее до небес. От нее ждали не только феноменальной лошади, но даже нескольких феноменов. Ждали напрасно: феноменов она не дала, но хороших лошадей принесла несколько. Целесообразно привести два письма Родзевича к Карузо, в которых идет речь об этой кобыле. Письма эти проливают новый свет на резвость Желанной-Потешной и интересны потому, что вышли из-под пера Родзевича, выдающегося коннозаводчика и незаурядного во всех отношениях представителя своей эпохи. Оба письма написаны в 1894 году из Рязани. Приведу их здесь целиком.

«Многоуважаемый Сергей Григорьевич!

Душевно радуюсь, что Вы получили приплод от Желанной-Потешной.

Относительно резвости ее могу Вам сказать только следующее. Я ее купил у Ю.И. Ознобишина весною 1889 года и покрыл ее (ей было 4 года) жеребцом Забубённым. Летом ее стали проезжать в дрожках, потому что она несколько раз приходила в охоту и всё не отбивала жеребца. Мы решили, что она не приняла от этого жеребца, а другого у меня не было. Затем, когда в конце июля обнаружилось, что в Рязани для предстоявших бегов нет ни одной резвой четырехлетней кобылы (кроме Ворожейки Мертелевича) для езды на приз для небежавших, то я и велел