Шурочка вдруг обнаружила на груди цепочку с небольшим серебряным треугольником, в центре которого зеленел глаз.

– Откуда это? – спросила она. – От дона?

Может, и от какого-нибудь дона. Мало ли донов на свете! Хотя вещи возникают и сами по себе – материализуются. Ниоткуда. Как чувства.

Грустно стало. Не возвратиться ли к призракам? Да уж угнал дон Борда вагонетку! Нет хуже бесповоротности и обрубания концов. Страшна бесповоротность, когда она в глазах у ближних, – Боже упаси!

Наверное, всегда в наличии обратные ходы и тоненькие нити, но не всегда их разглядишь. Тем и хорош треугольник – маневр и крутые повороты! Под тридцать, сорок пять и девяносто – всегда. Прекрасное слово Всегда! Радующее слух и естество. Сьемпре.

Движется, движется треугольник, образуя множество новых углов, где непосильно побывать. Когда-нибудь потом, когда бездна кауитля.

Время уходит, оставаясь, а жизнь без остатка. Так, пепел, прах – возможны всходы.

И только Илий – жизнь бесконечная. Во времени и по скончании, всегда.

– Или, – сказала Шурочка, – от бабы Буни? Попахивает жареной скумбрией.

Москва—Мехико.

Август-сентябрь 1997 года