— Ну же, Уэнс… Соглашайся. Когда мы в последний раз вместе отдыхали? Года два назад? — он упрямо подливает масло в огонь её сомнений. — Будет здорово. Съездим на острова…{?}[Острова Торонто — цепь из пятнадцати небольших островов на озере Онтарио, к югу от материковой части.] На Ниагарский водопад. И в замок Каса Лома.{?}[Неоготический замок, построенный в Торонто в начале ХХ века.] Держу пари, тебе там понравится.

Аддамс размышляет пару минут.

А потом чаша невидимых весов склоняется в одну сторону — она высвобождается из кольца сильных мужских рук, чтобы подойти к брошенному на пол плащу и достать из кармана телефон. Разблокировав дурацкое устройство, Уэнсдэй открывает список контактов и пролистывает в самый конец, отыскав номер Шепарда. И быстро набирает лаконичное сухое сообщение, не утруждая себя необходимостью бесполезного дежурного приветствия.

Проведёшь допрос Деанджело самостоятельно. У меня отпуск.

Комментарий к Часть 18

Очень жду ваших отзывов

========== Часть 19 ==========

Комментарий к Часть 19

Саундтрек:

Robbie Williams — Supreme

Приятного чтения!

Age: 46

— Мама, а как ты поняла, что влюбилась?

Щелчком степлера Уэнсдэй прикрепляет протокол допроса свидетеля к остальным материалам дела — а потом аккуратно откладывает бумаги в сторону и переводит немигающий взгляд угольных глаз на дочь. Мадлен сидит в кресле напротив с привычной идеально ровной осанкой, сложив руки на коленях и машинально поправляя несуществующие складки на чёрной юбке.

Ей уже пятнадцать… И подобный разговор однажды должен был состояться.

Вот только кто бы мог подумать, что это случится так скоро? Oh merda, и когда она успела так быстро вырасти?

— Полагаю, если ты задаешься подобным вопросом, значит, ты уже влюблена, — прямолинейно отзывается Аддамс, не утруждая себя ненужными длительными предисловиями.

Детективное чутьё, отточенное долгими годами практики, в очередной раз срабатывает безукоризненно — Мадлен, которая всегда спокойно выдерживала пронзительный материнский взгляд, мигом отводит глаза. Чуть наклоняет голову, не слишком убедительно сделав вид, что внезапно заинтересовалась собственным маникюром, а на обычно бледных щеках вспыхивают пятна пунцового румянца.

Уэнсдэй не без удивления изгибает бровь — железное самообладание дочь унаследовала именно от неё и потому всегда была способна держать лицо даже в критических ситуациях.

Например, когда в восемь лет взорвала кабинет химии на пару с неугомонными старшими отпрысками Петрополусов.

Райан и Рей хотели сорвать нелюбимый урок — и по какой-то необъяснимой причине двое семнадцатилетних оболтусов подключили к делу Мадлен, которая даже в нежном возрасте предпочитала самые радикальные методы решения проблем.

Мадам Уоттерфорд, директриса престижной гимназии имени Горация Манна, верещала так оглушительно, что было слышно в соседнем квартале, угрожала отчислением и судебным иском за нанесённый ущерб, но юная наследница семейства Аддамс-Торп и бровью не повела. Чего нельзя было сказать о парочке великовозрастных разгильдяев — во время заслуженной взбучки сыновья Энид едва не разрыдались и практически валялись в ногах директрисы, умоляя замять происшествие.

Сама Уэнсдэй не отличалась склонностью к дипломатии и уже намеревалась оборвать истерический монолог мадам Уоттерфорд какой-нибудь особенно ядовитой фразой, но на выручку пришёл Ксавье — и решил вопрос буквально за пару минут, предложив денежную компенсацию с внушительным количеством нулей. Таким образом, семейный банковский счёт лишился суммы почти равной двум годам обучения в гимназии, а Мадлен — возможности провести летние каникулы в компании дяди Пагсли на Бермудских островах, расследуя тайну одноимённого треугольника.

Она мечтала об этом путешествии на протяжении всего учебного года и явно была дико расстроена, но приняла наказание с честью и без единой эмоции на кукольном личике.

А теперь вдруг такая экспрессия.

Румянец на щеках, хаотичные движения рук, лихорадочный блеск в чернильных глазах, напряжённая донельзя поза.

Похоже, всё и впрямь крайне серьёзно.

— Мадлен? — Аддамс бесцеремонно прерывает повисшее в комнате молчание, сцепив пальцы в замок и прожигая дочь пристальным взором исподлобья.

— Я ни в кого не влюблена. Это… — она позорно запинается на полуслове, окончательно выдавая собственное смятение. Но мгновением позже всё же берёт себя в руки и дерзко вскидывает голову, встретившись с матерью взглядом. — Это всего лишь научный интерес. В конечном итоге, чувство влюблённости — просто всплеск дофамина, серотонина, окситоцина и эндорфина. Но это только теория. Мне просто стало любопытно, как всё происходит на практике.

— Ты огорчаешь меня, Мадлен, — Уэнсдэй едва заметно хмурится. — Ты блефуешь ещё хуже, чем твой отец. Разве такому я тебя учила?

— Нет, — сконфуженно вздыхает дочь, снова принимаясь с преувеличенным усердием разглаживать подол чёрной юбки. К слову, длина этой самой юбки оставляет желать лучшего. Что-то новенькое. Выразительные острые скулы, унаследованные от Торпа, становятся совсем пунцовыми, а природная мертвенная бледность, позаимствованная от матери, только усиливает драматичный контраст. Мадлен выдерживает непродолжительную паузу, а пару минут спустя прикрывает глаза и наконец решается признать очевидное вслух. — Ладно. Возможно, это не только научный интерес.

Хм. Любопытно. И весьма неожиданно.

Аддамс не торопится перебивать, милостиво позволяя дочери собраться с мыслями.

Та несколько раз моргает, с плохо скрытой нервозностью ёрзает в кресле и вымученно хмурит брови, явно пытаясь подобрать слова, подходящие для чистосердечного признания.

— Есть один человек, — уклончиво произносит дочь, сдувая с высокого лба чёлку. — Я пока не до конца уверена… Но мне кажется, это оно.

— Выражайся яснее. Должна ли я провести стандартную беседу о важности контрацепции? — напрямую спрашивает Аддамс, машинальным жестом поправляя аккуратно разложенные на столе материалы дела.

— Мама, ты провела её, когда мы с Бенджамином делали совместный проект по географии, — Мадлен морщится с несвойственным ей смущением, заламывая пальцы один за одним и похрустывая бледными костяшками.

— Не вижу в этом ничего предосудительного, — резонно возражает Уэнсдэй, искренне не понимания причин подобного замешательства. — По данным всемирной организации здравоохранения, ежегодно около шестнадцати миллионов девушек становятся матерями в возрасте от пятнадцати до девятнадцати лет.

— Нам тогда было одиннадцать, — девчонка с досадой возводит глаза к потолку.

— А ещё два миллиона — раньше пятнадцати лет, — отзывается Аддамс с тотальной невозмутимостью. Тема секса никогда не была под запретом в их семье, но такой необходимый разговор всё равно выходит слегка неловким.

— Мама, я говорю о любви, а ты говоришь о сухих фактах! — Oh merda, а вот и проявления дурной наследственности Торпа. Громкие пафосные фразы, отдающие тошнотворным романтизмом. И кто бы мог подумать, что пубертатный период сделает её рациональную дочь такой эмоциональной? Не самое приятное открытие. — Если ты не можешь ответить на один прямой вопрос, я лучше спрошу у отца!

Мадлен кладёт руки на широкие подлокотники кожаного кресла, уже намереваясь подняться на ноги и покинуть кабинет матери —