Иоанн I, новый император и двоюродный брат Барды Фоки, отправил против мятежников, чья армия была сосредоточена в Кесарии, как раз Барду Склира.

Теперь Иоанн был мертв, а паракммомен предлагал Барде Фоке посчитаться с Бардом Склмром за прошлое и взять реванш!

Итак, в марте 970 года по представлению паракимомена Василия император назначил прибывшего из своего узилища в Хиосе Барду Фоку доместиком схол Востока. Правда, правительство решило себя обезопасить от каких-либо неожиданностей с его стороны. Как писал Михаил Пселл, Барду Фоку «ввели в церковный клир, взяв торжественное обещание не поднимать мятежа и не преступать клятвы». Только после этой торжественной церемонии его отправили к войску.

Считалось, что новый доместик схол Востока был очень похож на своего великого дядю-император а, а в чем-то, например, в решительности и мужественности, даже превосходил его. Скорее всего, такая характеристика несколько преувеличена, но нет сомнения, что Фока был одним из наиболее выдающихся полководцев своего времени и остается только сожалеть, что его выдающиеся таланты по большей мере растрачивались на внутренние войны: как на подавление мятежей, так и на их организацию.

Одновременно и в Византии, и на Руси, шли внутренние войны. Они были внешне очень похожи – столкновение страстей, амбиций, характеров в борьбе за власть. Казалось бы, так похожи Барда Склир или Никифор Фока на воеводу Свенельда, его сына Люта или предателя Блуда. Казалось бы, столь схожи роли паракимомена Василия и посадника Добрыни. Казалось бы, так много общего между Владимиром Святославичем и Василием II и по годам, и по характерам, и по судьбам. При желании можно найти много параллелей. Но вот что несомненно – война Святославичей на Руси была историческим актом строительства древнерусского государства, формированием его системы, выбором исторического пути Руси и, соответственно, судьбы. Это было движение-прорыв «вперед и вверх», в котором был захватывающий азарт юности, когда история только начинается и все еще впереди! В Византии же мы видим только упрямую жажду власти и почестей, бессмысленный эгоизм элиты, губительный для огромной страны, которая уже пережила и свою юность, и зенит могущества, и которая начала все более и более ускоряющийся путь «в прошлое». Собственно, мятежами 970–980-х годов Византийская империя начала свою агонию, стремительно превращаясь из политического лидера в безвозвратно «уходящую натуру». Отсюда и такое принципиальное отличие Владимира Святославича – неожиданного, искреннего в своей страстности и политической пластичности, контрастного в проявлениях эпической суровости и эпического же великодушия, во вдохновенно творческом отношении к жизни; и сумрачно сурового, непримиримого, упорного и однообразного как крепостной таран, несущего в себе с самого начала какую-то неизбывную усталость и внутреннее отчаяние – Василия П. Разве случайно один войдет в историю как «Красное Солнышко», а другой как «Болгаробойца»?! Оба – хотя один долгое время, все детство и отрочество, пребывал в правящем династическом клане на положении изгоя, а другой, будучи, как и его дед, Порфирогенетом, с самого первого дня находился на вершине византийского Олимпа – вошли во власть через смертельный риск, буквально по лезвию ножа.

Оба в этой борьбе сформировались и как личности, и как политики. Но пасхальный образ киевского князя будет народной памятью расцвечен в былинах, сказаниях, сказках и песнях, вдохновляя поэтов спустя почти тысячелетие, а византийский автократор останется в истории образцом мстительного коварства и бессмысленного жестокосердия.

Варда Фока до поры до времени решил избегать большого сражения, в котором могли бы сойтись главные силы противоборствующих сторон. Такое сражение – всегда риск и исход его зависит от множества случайностей, которые далеко не всегда возможно предугадать. Рисковать же Фока не хотел. Война продолжалась, но успеха не могла добиться ни та, ни другая сторона. Только спустя год после начала военных действий, в марте 979 года (т. е. тогда, когда Владимир Святославич и Добрыня собирались покинуть Ютландию), Варда Фока дал генеральное сражение близ Амория, в Панкалийской долине, что в Анатолийской феме. Центральным эпизодом Панкалийской битвы стало личное участие в жестокой сече двух великих византийских полководцев.

Сражение было выиграно мятежниками. Только ночь спасла остатки императорского войска от окончательного уничтожения, а Барду Фоку от гибели. Пока Фока залечивал раны, его противник, «гордясь и кичась… победами» и считая «себя неотразимым и непобедимым», развил наступление на Ионию и Пропонтиду, взяв множество городов, в том числе и Никею, выйдя со своими войсками к Мраморному морю и полностью подчинив себе всю византийскую Азию. Среди прочего, Склир захватил часть византийского флота и блокировал Дарданеллы. В Константинополе начались перебои с хлебом. Казалось, что правительству Василия II оставались если не считанные дни, то недели до краха.

Трудно одержать победу на поле боя, но не менее трудно удержать ее. Варда Склир был, конечно, великий полководец, но весьма заурядный политик. Харизматичный вождь во время битвы, одним видом вдохновлявший своих воинов, он утрачивал свои качества, едва начинал заниматься администрированием, не умея отделить главное от второстепенного и не имея силы уклониться от ненужных тяжб своих соратников и противодействовать их губительному хищничеству. Склир втянулся в споры о дележе добычи, о распределении должностей и земель, вместо того, чтобы совершить еще один последний, решительный и победоносный удар через Босфор на Константинополь. Он терял время и, вместе с временем, терял плоды своих побед. Война затягивалась, она шла уже четвертый год. Само ведение боевых действий требовало привлечения все новых и новых людей и больших материальных средств.

Азиатские провинции, и без того в течение долгих лет разоряемые арабами и византийцами, надеялись на то, что поддержка Склира обеспечит им спокойную жизнь. Выходило же обратное. Даже хуже, поскольку новые наместники и хозяева поместий, не слишком уверенные в будущем, стремились в короткий срок извлечь максимальные доходы из своих владений. Получалось так, что основная угроза для Склира исходила не от императорской армии, которую он умудрялся раз за разом громить на полях сражений, а от мирного населения, в котором быстро росло разочарование, где раздражение сменялось возмущением и ненавистью к вчерашнему кумиру. Стремительный закат Склира начался не с поражения в битве, а с восстания в Антиохии: сторонники Склира, в основном из армянской диаспоры, были изгнаны населением города и город официально провозгласил своим властителем Василия П. Вслед за тем начались и иные восстания против узурпатора по всем азиатским провинциям. Люди хотели хоть какого-то, но мира и стабильности и не видели иного выхода, как в прекращении войны путем признания Василия II единственным императором Византии. Одновременно магистр Барда Парсакутин, возглавив остатки императорского флота, успешно атаковал в Авидосе собранный там флот Барды Склира и полностью его уничтожил, после чего высадил десант