litbaza книги онлайнСовременная прозаНенаглядный призрак - Игорь Сахновский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 79 80 81 82 83 84 85 86 87 ... 94
Перейти на страницу:

Странная всё же фигура речи: «неравный брак».

На самом-то деле «равных» браков не бывает. Как и вообще равенства. Не совпадают умы и болевые пороги. Породы и резус-факторы. Опыты детской похоти и взрослой чистоты. Желания нравиться и покорять. Отдаваться и владеть. И уж точно не совпадают никогда сердечные градусы, тайные температуры.

Тот любит – а та позволяет себя любить. Ты, дурея от нежности, глядишь на него. А он, как водится, глядит в пространство. Ему сейчас пространство немножко интереснее, чем ты. Анфас, пылая щеками, тянется к прохладному профилю. Теснота – к пустоте. Мы что-то кричим или шепчем друг другу, а наши «чёрные ящики» молчат: сами в себе, сами в себе.

И всё же мы решаемся совпасть: носами, губами, коленями, отрезками жизни. Мы, наконец, затеваем свадьбу. А свадьба – это фактически публикация самых интимных решений. Это обнародование таких вещей, для которых и слов-то ещё достойных на русском языке не придумали.

Но гостям уже не терпится выпить, закусить и поглазеть, как мы целуемся рот в рот. И вот мы стоим перед всей нашей родимой публикой в невыносимо правильном костюме и в одноразовом платье, держимся влажными ладонями, как отважные детсадовцы из подготовительной группы, и всем своим видом как бы заявляем: примите нас во взрослые. Мы будем очень стараться!

Вещество свободы

Роман должен начинаться словами: «Денег не было ни на что. Даже на сигареты». И чтобы на 12-й странице главный герой дважды или трижды заваривал в чашке один и тот же чайный пакетик. И чтобы на 28-й странице он вываливал из сумки на кухонный пол 700 000 наличных долларов. А на 54-й – дарил южноафриканские изумруды одной ослепительно лживой блондинке на одном закрытом курорте во Французской Полинезии.

И чтобы его ни грамма не напрягали ни этот нищенский, спитой чай, ни эти безумные доллары, которые он просто мысленно «заказывает» в пространстве, – хоть на 190-й странице, хоть на 211-й, хоть прямо сейчас. Тем более что это реальный, симпатичный мне человек.

Давайте начистоту. Популярнейший в мире портрет – никакая не «Мона Лиза» Леонардо и не рафаэлевская Мадонна. А породистое, терпеливо-усталое лицо Бенджамина Франклина в центре купюры, осенённой стодолларовым номиналом.

Иногда страшно подумать, какое количество людей, какие неоглядные человеческие легионы отправляются по утрам выполнять свою муторную работу, идут на высший риск или на низость – только ради того, чтобы встретиться потом глазами с Франклином, хмуро или искательно заглянуть ему в лицо. Подразумевается: Франклин всё поймет и стерпит. Франклин не пахнет.

Если кому-то хочется думать, что стиль и вкус им надиктовали импрессионисты, Бергман и Феллини, Дольче и Габбана, Хельмут Ньютон и Vogue, – пусть думают!

Но убойнее всякого Vogue в нас пуляют из крупного калибра (прямой наводкой – в нежную подкорку) и строят нас по полной программе некие засекреченные художники, от слова «худо». Те, что отвечают за наивно-масонские виньетки американского доллара, театрально-индустриальную гигантоманию рубля, елизаветинскую миловидность фунтов стерлингов и резвую инфантильность еврофантиков.

В сущности, деньги – вещество свободы. Мы меняем на них одну-единственную, свободно конвертируемую жизнь, жертвуя свободой. Чтобы опять же прикупить себе свободы. Весь вопрос: по какому курсу?

Я спросил двух своих старинных приятелей: «Чем бы ты занимался, если бы имел ЛЮБОЕ количество денег?»

Один из них (крупный чиновник в ранге замминистра) заявил сразу:

– Я бы уехал в Вену и устроился работать гидом.

Второй (виртуозный компьютерщик) тоже не колебался:

– Займусь web-дизайном.

– Подожди, – говорю. – Ты, наверно, не понял. Ты имел бы ЛЮБОЕ количество денег, сколько захочешь. Быть гидом – потная, хлопотная работа… А у тебя-то с дизайном и так всё прекрасно.

Но всё они поняли правильно. И оба настояли на своих ответах.

И лишний раз доказали, что мне повезло на друзей.

Теперь я открою тайну, которую открывать нельзя. То есть приоткрою.

Деньги можно «заказывать». Этому способу меня обучила одна очень странная женщина два года назад.

Мы курили в парке на лавочке – и она рассказала. Я нескромно поинтересовался: она сама-то пробовала? И как у неё самой с деньгами? Нет, говорит, это дело такое, рискованное… Это всё равно что судьбу и свободу себе заговаривать. Поэтому сама не пробовала и вам не советую.

А я, гад такой, чуть позже взял и попробовал. Два раза, просто так. И оба раза получилось, но сильно иначе. То есть больше, чем «заказывал».

А про свободу она могла бы и не говорить.

Потому что свобода – это такая огромная вещь, что она практически нигде, нигде не умещается. Только в груди.

Чёрная кровь

Странный получился день. Мы гоняли со Стасом по его делам, поскольку мои – терпели до вечера. После обеда заехали на Тверскую в «Кофе Бин» забрать его сестру Алёну. Она села на заднее сиденье, и в машине стало нечем дышать, кроме «Диора».

– Ну, как ты? – сочувственно спросил Стас. Алёна отвечала подробно. По-моему, даже слишком.

– Понимаешь, какой ужас? Я люблю Пашу, а Паша – Светку. У Светы с Витькой как раз из-за Паши ничего не было, а у Олега с Иркой – из-за меня. Нас с Олегом Светкин Витька увидел. А потом в клубе Олег с Вовкой даже подрались из-за меня, а Ирка думала, что из-за Светки, и Паше всё рассказала, а Паша – мне… Представляешь, какой ужас?! А теперь вот Али прилетел…

Пока она докладывала про свой ужас, Стас дважды поговорил по телефону. Первый раз про баррели, второй – про караты.

Алёна торопилась в отель, к прилетевшему Али.

Гостиничный швейцар, сильно похожий на адмирала, взирал вопросительно. Стас нехотя буркнул что-то вроде: «По дискриминанту!» – и мы вошли. Это был кромешно дорогой отель, наверно, самый дорогой в России. Стас умчался на ресепшн, а мы с Алёной застряли в томных диванах.

Тут я впервые увидел её: платиновые косички, ресницы в полщеки, узкий льняной топ, а всё остальное – ноги. Как две Эйфелевы башни. Когда она закинула ногу на ногу, закинутая ушла за горизонт.

Рассказ об ужасах продолжился. Но теперь Али был центральным персонажем. Я спросил: а кто это?

– Али вообще-то шейх – по жизни. А так он насчёт нефти…

Вопрос уже стоял ребром: идти ей замуж или нет? Идти – значит, стать тридцать второй женой включительно. И, скорей всего, не последней. А это в принципе стрёмно. И вообще тошнит. А не идти – тоже нельзя.

– Почему нельзя-то?

– Я уже не могу ездить на «ауди»… Сам прикинь!

В эту минуту к нам приблизился Али под конвоем. Это был чистокровный арабский Карлик Нос. Он сказал открытым текстом: «Ахлян ва сахлян! Сабек маарифату». Алёна напрягла спину, шею, макияж и чётко ответила: «Йес, оф кос». Жених кивнул и под конвоем отошёл. Можно было расслабиться.

1 ... 79 80 81 82 83 84 85 86 87 ... 94
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?