На военном совете, который состоялся на борту “Оксфорда” второго января 1669 года, все единогласно решили идти на Картахену. Это было смелое решение. Картахена — самый богатый город на материке — считался наиболее укрепленным из всех городов побережья, и даже Морган признавал, что взять его будет намного тяжелее, чем Пуэрто-Белло. Но добыча обещала быть такой богатой, что при одном упоминании города в глазах пиратов появлялся жадный блеск. А то, что Картахена — испанское владение, только подзадоривало разбойников. Имея мощный корабль во главе флота и значительное число людей, они считали, что город уже у них в кармане.

В честь принятия такого важного решения Морган устроил в своей каюте на “Оксфорде” пирушку для капитанов, в то время как члены экипажа веселились на полубаке. Сидя за длинным столом в каюте адмирала, капитаны пьянели не только от вина, но и от предвкушения успеха. В самый разгар пирушки Габриэль, сидевший рядом с Морганом и Джаспером ле Клером, увидел, как дю Буа встал и тихо, не привлекая к себе внимания, пошел к выходу. Он тронул Моргана за рукав.

— Как ты думаешь, почему дю Буа уходит так рано? Обычно он покидает застолье последним и то, если его, мертвецки пьяного, выволокут из-за стола.

Морган тупо посмотрел вслед удаляющемуся французу.

— Зависть гложет, — ответил он, четко выговаривая каждую букву — верный признак того, что адмирал выпил слишком много вина.

— Думаю, мой друг, нам следовало его убить. Он только позорит французов, — вступил в разговор Джаспер. Это было сказано таким серьезным тоном, что Морган и Габриэль, изумленно посмотрев друг на друга, рассмеялись. Пришлось затратить немало усилий, чтобы привести товарища в хорошее расположение духа. В каюте было душно, и только Габриэль собрался предложить друзьям выйти на палубу подышать свежим воздухом, как вдруг корабль содрогнулся от мощного взрыва.

Был ли взрыв порохового погреба случайностью, допущенной по легкомыслию кем-то из пьяных матросов, или, как на трезвую голову рассудили Габриэль и Джаспер, местью дю Буа за взятие французского корабля, никто так и не узнал. Это было ужасное зрелище. Вслед за ослепительной вспышкой в небо взметнулись доски из развороченных взрывом палуб, обломки вдребезги разбитых матч, окровавленные, искалеченные взрывом тела людей. Из двухсот членов экипажа в живых остались десять. Чудом уцелели те капитаны, которые сидели по одну сторону стола с Морганом; все сидящие напротив них погибли.

Потеря “Оксфорда” и гибель почти четверти боеспособного состава сделали поход на Картахену практически невозможным. Морган со своим адмиральским флагом перешел на фрегат “Лилли”, а команда бывшего флагмана, кое-как залатав повреждения, нанесенные взрывом, отправилась на поиски своей собственной добычи. После ухода “Оксфорда” Морган повел оставшиеся корабли вдоль берегов Эспаньолы на восток в поисках более легкой добычи.

Габриэль не любил вспоминать те дни. Все пошло вкривь и вкось. Сильный восточный ветер нарушил их планы, порвав паруса и сломав мачты небольших судов, составляющих основу пиратского флота. Набеги на испанские поселения для пополнения продовольственных запасов тоже не приносили особых результатов — испанцы были начеку, как никогда; несколько раз пираты возвращались ни с чем, преследуемые вооруженными отрядами добровольцев, охраняющих остров.

Неудивительно, что по прошествии нескольких недель люди начали роптать, и во главе недовольных, как всегда, был дю Буа. Несмотря на возражения Моргана, три корабля во главе с воинственным французом покинули адмирала, отправившись в самостоятельное плавание. Габриэль с сожалением смотрел вслед уходящим судам, он был бессилен помешать этому, ему оставалось только одно — по-прежнему поддерживать Моргана.

Флот Моргана сократился до восьми кораблей, а число боеспособных людей вдвое. Этих сил явно недоставало на большую операцию, и после долгих обсуждений было решено идти по направлению к Тринидаду, а затем вдоль материка, делая набеги и грабя небольшие, слабозащищенные порты восточной Венесуэлы. Но и эту идею пришлось оставить — помешала погода. В начале февраля, когда они наконец достигли острова Саона к востоку от Эспаньолы, Джаспер выдвинул новый план.

Сидя в каюте адмирала, Морган, Джаспер и Габриэль обсуждали возможности и выгоды набега на тот или иной населенный пункт, когда Джаспер неожиданно сказал:

— Есть одно место, которое мы не приняли во внимание… Города, лежащие по берегам озера Маракайбо. Два года назад, когда я ходил с д'Оллане, мы решили наведаться туда, и, должен сказать, результаты превзошли наши ожидания. Оборона там слабая, а добыча оказалась хорошей. С тех пор там наверняка вновь скопилось достаточно богатств, и мы можем наведаться туда еще раз.

До побережья Венесуэлы было недалеко, да и кое-кто из братии уже бывал там, поэтому предложение Джаспера было принято единогласно. В приподнятом настроении экипажи стали готовиться к походу.

Габриэль отнесся к принятому решению с полным равнодушием, его волновало другое. С момента ухода дю Буа у Ланкастера появилось чувство необъяснимого беспокойства. Мысль о том, что француз может оказаться вблизи от Марии, не давала ему покоя. Он пытался внушить себе, что глупо об этом думать, что Зевс и Ричард охраняют его жену, но дни проходили, а чувство тревоги только возрастало.

Интуиция не обманула Габриэля, в начале марта дю Буа действительно отправился к берегам Ямайки, в Порт-Рояль. И цель он преследовал вполне конкретную — захватить Марию Дельгато и вернуть ее брату. Однако им руководила не месть, а скорее это были жадность и инстинкт самосохранения.

Покидая флот Моргана, дю Буа не ставил перед собой никакой определенной цели, просто он больше не мог выносить адмирала. Снедаемый ревностью и завистью, — ведь, сложись обстоятельства по-другому, он сам мог сидеть в адмиральском кресле, — дю Буа решил потешить свое тщеславие в другом месте и попал, к несчастью, прямо в руки к Диего.

О месте встречи братии и о решении идти на Картахену власти Санто-Доминго узнали из нескольких источников и сразу послали сообщение в Гавану. Остановить Гарри Моргана мог только Диего Дельгато. В свои тридцать пять лет он уже был адмиралом Испанского флота в южных широтах и имел в своем распоряжении пять военных кораблей, представляющих гораздо более мощную силу, чем весь пиратский флот Гарри Моргана. В бою перевес сил непременно оказался бы на стороне испанцев. Как только донесение властей Санто-Доминго стало известно Диего, он отдал приказ о выступлении, а так как корабли всегда стояли в боевой готовности, почти сразу же отправился в погоню за пиратами, надеясь расквитаться наконец со своим злейшим врагом — Габриэлем Ланкастером.

Стараясь опередить пиратов и тем самым получить преимущество в бою, Диего пошел к берегам Пуэрто-Рико. Появившись в порте Сан-Хуан в самом начале марта, когда Морган и его люди уже достигли озера Маракайбо, он выяснил, что местным жителям ничего не известно о пиратах. Решив, что он ушел слишком далеко, Диего пошел вдоль берегов острова на север, где и встретил дю Буа.

Покинув Моргана и не имея никаких конкретных планов, дю Буа провел несколько недель, бесцельно бороздя прибрежные воды Эспаньолы и пытаясь придумать нечто такое, что принесло бы ему славу и заставило других пиратов взирать на него с уважением и восхищением, а Моргана поставило в глупое положение. Но ему никак не удавалось совместить обе задачи, и чувство зависти росло в нем с каждым часом. Однажды ранним утром вахтенный матрос разбудил его и сообщил о том, что на горизонте появились паруса испанских кораблей.