комбинированного плана, к осуществлению которого наши войска и приступили с энтузиазмом.

Хотя русский народ, как мы видели, и не был введен в психологию начавшейся войны, но твердое настроение кадровой армии мирного времени передалось всей массе призванных, и этим создался в армии в начале войны общий порыв.

В итоге наступательных действий русских вооруженных сил против Германии значительно облегчилось положение наших союзников на западе, которое позволило им выйти из очень трудного положения.

Правда, это стоило России «самсоновской» катастрофы[121], причины каковой, будучи очень сложными, весьма мало связаны с самой идеей наступления на Восточную Пруссию. Они все или почти все — в области «исполнения».

Что касается нашего наступления против Австро-Венгрии, то победоносные русские войска нанесли австрийцам ряд жестоких поражений, они глубоко проникли в Галичину и стали угрожать своим нашествием Венгрии. Затем последовали быстрый перенос военных действий на левый берег реки Вислы и наступление к границам Познани и Силезии — наступление, остановленное немцами с большими усилиями контрударом на Лодзь[122].

Четыре месяца сплошных наступательных усилий. Ряд блестящих подвигов, сопровождавшихся кровавыми потерями… Что же в результате их оказалось?

Враг побежден не был. Правда, ему не удался его чудовищный план. Хвастливое обещание императора Вильгельма — в Париже позавтракать, в Варшаве отобедать — явилось не более как пустым словом.

Но, отразив наступление германских армий, наши союзники на западе нашли в себе силы, оказавшиеся достаточными только для закрепления на позициях от Северного моря до границы нейтральной Швейцарии; развить же собственное контрнаступление им не удалось.

Это обстоятельство позволило германцам снять часть войск с западного фронта для переброски против нас. К концу 1914 г. силы германцев на нашем фронте едва ли не утроились, но именно этим усилением и была куплена безопасность их восточных областей.

В период наступательных действий наша армия понесла весьма значительные потери в офицерах и солдатах; особенно чувствительным оказалось то, что большая часть выбывших из строя пришлась на долю кадрового состава армии — этого цвета и гордости наших войск!

К зиме некомплект в армии оказался угрожающим, пополнить же его было невозможно из-за отсутствия винтовок.

Но и те люди, которых удавалось вооружить и поставить в ряды, оказывались по качествам своим не прежними. Они получали в тылу недостаточное воспитание и обучение, а вступая в ряды войск с поредевшими кадрами, не проникались уже тою жертвенностью, которою отличался состав войсковых частей в первый период войны. Тут-то и стало резко сказываться отсутствие в народе общей подготовки к большой и трудной войне. Наша армия если и получала из тыла подкрепления, то только численные, но не материальные.

Появились уклоняющиеся в виде палечников[123] и легко сдававшихся в плен…

Не менее печально обстояло дело уже в этот период войны и с материальным снабжением армии.

Последняя, как мы видели, и к началу войны была бедно снабжена техническими средствами и боевыми припасами. Война же потребовала такого расхода боевого материала, какое не могло себе представить заранее даже самое смелое воображение.

К сожалению, наша отечественная промышленность не могла справиться с предъявленными ей требованиями; заказы же за границей были дороги и не обеспечены ни в сроках, ни в соответственном исполнении.

Но хуже всего было то, что в тылу не сразу поняли масштаб войны и не поверили требованиям Ставки, считая их преувеличенными. Поэтому не сразу напрягли усилия для исправления обнаруженных недочетов. Было потрачено драгоценное время.

Разница между потребностью и действительным поступлением была столь значительна, что постепенно для армии создалось почти катастрофическое положение: запасы стали иссякать, нового же притока их почти не было.

Хотя и наши противники, равно и союзники, переживали в смысле снабжения также трудные моменты, но их более богатая промышленность удачнее справилась с кризисом, который продолжал давить нас всею тяжестью очень и очень долгое время.

Дух русских войск подвергался этим обстоятельством еще более тяжким испытаниям.

НАСТУПЛЕНИЕ НА ТЕАТРЕ ВОЙНЫ РЕАКЦИИ

Наступление тем не менее продолжалось и в следующем, 1915 году.

Стремление вызвать крушение австро-венгерской монархии, прояснить положение на Балканах и повлиять на поведение Италии и Румынии привели к возникновению плана вторжения русских войск в Венгрию.

По обледенелым скалам почти без патронов и артиллерии карабкались из последних сил наши герои через горные кряжи Карпат, продвигаясь вперед к желанным перевалам.

— Война есть состязание духа, дух же в большей мере поддерживается деятельностью.

— И если у тебя в сумке два патрона, — учил старый русский военный педагог М. И. Драгомиров, — то вспоминай, что у противника твоего, быть может, уже нет и одного…

Победа казалась нам близкой. Возможно, что так это было и в действительности: победу ведь в большинстве случаев отделяет от поражения едва уловимая грань…

Очертание нашей бывшей западной границы с глубоко вклинивавшейся между Германией и Австро-Венгрией территорией русской Польши было очень выгодно для наступательных действий против наших западных соседей. Это свойство ее мы и использовали при овладении Галичиной. Но, наоборот, для обороны наше выгнутое в сторону противника расположение представляло большой риск. Оно было растянутым и легко уязвимым в любой точке.

Особенность эта была правильно учтена германцами, которые решили прийти на помощь Австро-Венгрии, убедившись в ее катастрофическом положении.

Обстановка благоприятствовала новому плану германской главной квартиры. Положение немецких армий на Западном фронте к этому времени упрочилось. Приняв же решение держаться на этом фронте оборонительно, германцы получали новую возможность переброски части своих сил на восток против нас. Восточный фронт, таким образом, становился для них главным на весь летний период 1915 г.

Здесь, на левом берегу Вислы до подножия Бескид, сформировали они свою знаменитую ударную группу — фалангу генерала Макензена[124], составленную из лучших дивизий и снабженную невиданной по силе артиллерией, прорвав расположение русских войск у Горлице[125]по плану, подробно разработанному известным ныне в Европе генералом, а тогда полковником, фон Сектом[126], немцы постоянным вливанием свежих войск расширили свой прорыв до предела огромной зияющей раны…

Постольку победа покрывает собою все недочеты и слабые места победившего, поскольку поражение, даже частное, их выявляет и подчеркивает у побежденного…

Поражением у Горлице было поколеблено положение всего нашего фронта, все наши недочеты получили сразу значение решающих факторов. И постепенно новыми усилиями противника мы были вынуждены к тяжелому и длительному отступлению из Галичины и Польши.

Почти пять месяцев продолжалось это отступление. Какого народа нервы могли бы выдержать подобное испытание?

Рассчитывать на постороннюю помощь не приходилось: отсутствие единства в управлении войной было всегда наиболее уязвимым пунктом коалиции держав Согласия. Когда