– Честно говоря, я бы не стал все списывать на старообрядчество, – сказал Всеслав. – Думаю, у Нестора Гольцова и его жены развилась болезненная одержимость на религиозной почве, которой они заразили и свою дочь Евдокию. Безумие – опасная штука, когда оно изо дня в день, из года в год находится рядом. Не каждый способен противостоять этому! Варвара сделала единственно правильный выбор – сбежала. Она хотела навсегда забыть эту часть своей жизни, так укрыться, чтобы ее не нашли. И предприняла все меры предосторожности – уехала в Кинешму, потом скоропалительно вышла замуж, сменила фамилию и место жительства. Страх был сильнее ее, и вряд ли госпожа Неделина до конца сумела с ним справиться. На ее судьбе лежит черная тень безумия, и этим едва не воспользовались.

– Как же сестра нашла ее?

– Точно не знаю… – развел руками Смирнов. – Когда Варвара навсегда покинула родительский дом, младшей сестренке исполнилось двенадцать лет. Вероятно, Гольцовы позаботились о том, чтобы вторая дочь не повторила поступок первой, и бог знает, что они успели ей внушить. Умирая, Нестор Потапыч взял с дочери клятву исполнить данный господу обет: уничтожить «сатанинское отродье» и тем самым искупить семейный грех, тяготеющее над ними проклятие. Таким образом Евдокия должна была обеспечить родителям и себе царствие небесное. Она рьяно взялась за дело. Возможно, кто-то из деревенских ездил в Кинешму и увидел там Варвару: работая продавцом в центральном универмаге, она могла случайно попасться на глаза кому-то из жителей Сычуги. Когда Евдокия пустилась на поиски, она докопалась до этого. Человек – не иголка, какие-то следы после себя оставляет. Младшая сестра едет в город, разузнает, что Варвара вышла замуж, выясняет, за кого именно. Господин Неделин в Кинешме был фигурой известной, а продавщицы из универмага наверняка удовлетворяли свое любопытство, наблюдая за ухаживаниями Ивана Даниловича. Кстати, после женитьбы Неделин продолжал ездить в свой дом на Волге – он сам мне об этом говорил, наверняка общался с соседями. Может, они выболтали, а может… обстоятельства сложились как-то по-другому, неважно. Не исключено, что по следу сестры Гольцову вело сверхъестественное чутье, присущее одержимым.

– И она узнала, что Неделин увез молодую жену в Москву, – заключила Ева.

– Скорее всего да, – кивнул Смирнов. – В Москве найти человека, зная его имя, отчество, фамилию и год рождения, не так уж и трудно. Или соседи, присматривавшие за домом Неделина, знали его московский адрес. Ему-то прятаться было незачем. Словом, это уже детали.

– Евдокия поселилась в Москве и начала выслеживать свою сестру… – задумчиво сказала Ева. – Заниматься ей было больше нечем, да и незачем. «Спасение души» – не абы какая цель: тут не мелочатся, не размениваются на пустяки. Она узнала, что Неделина открывает салон «Лотос»… и решила устроиться туда на работу. Уборщицей. Так?

Всеслав кивнул.

– У нее, по-видимому, были деньги. Ведь проживание в столице стоит недешево.

– Откуда?

– Роясь в ее чемоданчике, я нашел две почерневшие иконы, очень старые, – ответил сыщик. – Раскольники не признавали ничего нового, их иконы передавались из поколения в поколение. Они только с виду неприглядные, а стоить могут дорого. За счет древности. Наверное, Гольцова продавала их и на это жила. Умом она не блистала и делать ничего не умела, кроме черной работы.

– Ничего себе – «умом не блистала»! – возразила Ева. – Всех умудрилась вокруг пальца обвести!

– Знаешь, что я заметил? Люди, которые невероятно тупы в чем-то одном, бывают чудовищно изобретательны, хитры и изворотливы, когда дело касается их низменных интересов. Безумцы становятся гениями зла. Какой-то проблеск молнии делает их ум избирательно ловким, изощренно проницательным. Они идут напролом, а все вокруг только руками разводят. Просто диву даешься! Гольцова, малообразованная деревенская женщина, разыскала в Москве старшую сестру, выследила ее, устроилась по чужому паспорту на работу в ее салон – и начала исполнять задуманное. Не спеша, скрупулезно все рассчитывая и тщательно взвешивая. Думаю, у нее не было никакого конкретного плана, она полагалась на обстоятельства.

– И Неделина сама дала ей шанс, придумав «конкурс» на самую экстравагантную рекламную выдумку!

– Согласен, – улыбнулся Всеслав. – Идею с призраком могла подбросить именно Гольцова. Хотя… совсем не обязательно. А Варвара Несторовна за нее ухватилась. Воображения ей не занимать! Зловещий розыгрыш набирал обороты, а Гольцова старалась не упустить ни одной подробности. Она подслушивала разговоры между Зинаидой, Марианной и Варварой Несторовной из подсобки, где каждый вечер переодевалась, брала инвентарь и моющие средства. Только она приходила убирать в конце рабочего дня и оставалась в салоне допоздна по вполне легальной причине. Вероятно, идея превратить мнимую смерть Зинаиды Губановой в настоящую возникла у нее не сразу: она созревала постепенно. Все гениальное просто! Гольцова решила прийти к танцовщице после Марианны, когда гроб уже находился в квартире. В черных очках, в траурной одежде она нанимает катафалк, грузчиков, приезжает, поднимается по лестнице и звонит в квартиру Зинаиды под видом «подруги из Мытищ». Губанова взволнована, возбуждена; она нервничает и, не особо присматриваясь, впускает свою собственную убийцу.

– Неужели танцовщица перепутала бы уборщицу со своей приятельницей? Уж в квартире-то она могла разобраться, что к чему.

– Могла, – кивнул сыщик. – Но это уже было неважно. Главное – она впустила Гольцову. Даже если потом она увидела, что вместо Валентины в квартире оказалась уборщица из салона, то ей и в голову не пришло – зачем она явилась. Гольцова воспользовалась замешательством танцовщицы и убила ее. Тем молотком, который приготовили Марианна и Зина для забивания гроба. По неопытности они не сообразили или не заметили, что крышка завинчивается. Расправившись с Зинаидой, Гольцова вытаскивает мешок с картошкой, кладет тело в гроб, бросает туда же молоток, завинчивает крышку и спускается за грузчиками.

– Именно это и видела Марианна? – спросила Ева.

Рассказ сыщика производил на нее впечатление какой-то жуткой нереальности.

– Да, – ответил Смирнов. – Докторша убеждается, что все прошло гладко – гроб вынесли, погрузили в катафалк и увезли. Поэтому она спокойно уходит домой. Приезда второго катафалка она не видела, и соседи на это тоже не обратили внимания. Ну, пришла еще одна скорбящая дама в трауре, позвонила в пустую квартиру, да и отправилась восвояси. Опоздала, голубушка, ничего не поделаешь.

– Выглядит правдоподобно, – вздохнула Ева. – Хотя… Гольцова рисковала! Она чудом опередила Валентину и не столкнулась с ней. Как будто ей помогал некто невидимый! Она, конечно, уверена в божественной поддержке?

– Не сомневаюсь. Уж какую там легенду придумала Гольцова для грузчиков, не знаю, но они ей поверили. Катафалк едет в Мытищи. Темно. Где-то на окраине у случайного дома Гольцова просит остановить: гроб вытаскивают, она отпускает грузчиков, щедро расплачивается с ними, и они уезжают. Возможно, ее поведение показалось им несколько странным, как и то, что гроб не надо было вносить в дом. Однако люди, убитые горем, могут вести себя неадекватно. Грузчики устали, они получили свои деньги и не хотели ни во что вникать. Остальное совсем просто: Гольцова кое-как раскапывает снег, сваливает гроб в дренажную канаву и засыпает его. Все! Примерно так это и происходило. Я говорю «примерно», потому что детали могут выглядеть по-другому, но суть от этого не меняется.