Грабовский подтянулся еще чуток, понадежнее закрепился ногами и стал ощупывать гладкую поверхность над головой. Цепь исчезала в небольшом, заполненном мягким герметиком отверстии. От него в обе стороны отходили хорошо прощупываемые идеально ровные борозды. Все понятно, все проще простого – две створки раздвигаются в разные стороны, открывая доступ… Как же открыть этот самый доступ? У лейтенанта даже на миг не возникло желание пытаться разжать мощные плиты, как это обычно делают киношные киногерои. Бессмысленно. Эта конструкция способна противостоять даже мощным механическим лапам охотников. Тогда как же попасть наверх?

Грабовский остановил свой выбор на самом простом способе. Он достал из кармана пистолет и стал колотить рукояткой по металлу. Три частых удара, три длинных, три частых, три длинных… «SOS». Живое существо просит о помощи, и это не какой-то там безмозглый охотник, это человек разумный.

Расчет разведчика был донельзя прост. Сейчас день, разгар рабочего дня. Даже если производство охотников в настоящий момент свернуто, то все же с большой вероятностью можно надеяться, что в цеху или лаборатории кто-то есть. Этот кто-то услышит и… Что он сделает? Свяжется с начальством или кинется спасать попавшего в беду человека? Ах, только бы он догадался, что о помощи просит именно человек!

Неожиданно вспыхнувший свет ослепил «головореза». Он шел сверху, как будто крышка люка вмиг исчезла. Но это, конечно же, было не так. Марк продолжал ощущать тяжелое металлическое небо у себя над головой. Тогда, значит, зажгли лампы. Для чего? Чтобы осветить. Осветить с какой целью? Для того, чтобы разглядеть. Моргая глазами, еще как следует не прозрев, Грабовский стал вертеться в надежде отыскать камеру наблюдения. Долго мучиться Марку не пришлось. Отливающая грязно-голубым стеклом полусфера обнаружилась слева от него. Разведчик быстро, как можно незаметней сунул трофейный кольт обратно в карман и, как сумасшедший, замахал освободившейся рукой. Губами он как можно наглядней пытался изобразить традиционное «Help!».

Должны открыть. Не могут не открыть. Ведь я смотритель. На мне легко узнаваемая серо-красная форма, на которой, между прочим, и нашивки соответствующие имеются. Вот, смотрите, гады! Грабовский нарочно повернулся так, чтобы эмблема с изображением рогатого минотавра оказалась как раз напротив камеры.

Неизвестно, сработала ли уловка или на то были другие, более веские причины, однако створки люка с шипением расползлись. Одновременно с этим со всех сторон в Грабовского ударили струи какого-то белого нейтрального на вкус и запах газа. Цепь, на которой болтался «головорез», не спеша поползла вверх.

Наконец-то! Сработало! Лейтенант постарался проморгаться, чтобы после всех выпавших на его долю оптических и химических спецэффектов как можно скорее восстановить зрение. Перед глазами все еще плыли белые пятна, но в целом он уже достаточно прозрел, чтобы… чтобы разглядеть два пистолетных ствола, которые угрюмо уставились ему точно в грудь.

Прямо под потолком пылало солнце. Самое настоящее солнце! А вокруг него вращались планеты. Вечный Лур Дэя узнала сразу. От соседних Лура Согласия и Лура Сновидений его отличали темно-зеленый цвет и белые полосы неизменных экваториальных облаков. Другие планеты были – одна ярко-красная, а вторая черная. Красная – это Лур Сновидений, а вот черная?.. Почему Лур Согласия стал вдруг черным? Женщина напряглась и пригляделась. В тот же миг гладкая поверхность небесного тела дрогнула и на глазах стала меняться. Она быстро трансформировалась в лицо – черную, спокойную, почти каменную маску. Нуд стоял над Дэей и пристально разглядывал ее.

– Как вы себя чувствуете?

В голосе главного советника звучало любопытство. Да, именно любопытство и ни капли сострадания. Так мимоходом заглянувший в лабораторию микробиолог осведомляется у дежурного лаборанта: «Ну, как там обстоят дела с образцом № 6249?»

– У меня явные признаки истощения мозга, – Дэя вымученно улыбнулась. – Следовало прислушаться к вашим советам и загружаться не столь активно.

В этот миг к горлу женщины подкатил страшный рвотный позыв, и она, не сумев обуздать его, вырвала в стоящий рядом с кроватью гигиенический контейнер.

– Простите. – Тяжело дыша, Дэя протерла бумажной салфеткой губы. – Все это не страшно. Все это скоро пройдет. Мне только следует немного отдохнуть и провести восстановительный курс. Вы поможете достать медикаменты? В аптечке я кое-что нашла, но это лишь десятая часть от того, что применяют в подобных случаях.

Нуд довольно долго молчал. Он продолжал внимательно изучать Дэю. Даже наклонился вперед, как врач, желающий получше разглядеть зрачки своего пациента.

– Что? Что-то не так? – тихо прошептала женщина.

– Нет, все так. Все именно так и должно проходить, – Нуд удовлетворенно кивнул.

Великий космос, Дэя уже в который раз слышала это «Все именно так и должно быть» или «Все идет так, как ему и положено». Что идет? Что положено? Лурийка все отчетливей осознавала, что все ее сведения, все ее знания о творящихся вокруг событиях – это лишь какие-то жалкие обрывки, это лишь крошечная часть истины, которую ей скармливают как приманку. Вот и сейчас, о чем это Нуд? Доктор попробовала предположить:

– Я не знала, что вы разбираетесь в медицине.

– В медицине я разбираюсь довольно посредственно. – Главный советник небрежно отмахнулся. – Я хорошо знаю лишь этот недуг.

– Да, я понимаю, – Дэя обессиленно опустила голову на мягкий подголовник. – У вас, должно быть, неоднократно возникали аналогичные проблемы. Перенапряжение после частых загрузок, ведь так?

Нуд не ответил, и доктор продолжила свои рассуждения сама:

– Значит, у вас должны быть соответствующие медикаменты. Прошу, доставьте их мне как можно скорее.

– Традиционные методы вам вряд ли помогут, – безапелляционно произнес главный советник.

– Почему, ведь всегда же помогали? – У Дэи екнуло сердце.

– Потому, что сейчас вы страдаете совсем не от мозгового перенапряжения. Все гораздо сложнее.

– Я вас не понимаю. – Женщина уже тряслась всем телом.

– Споры халанита проникли в ваш мозг и начали свой рост.

– Споры? Халанита? – Доктор не поверила в услышанное. – Но ведь они усваиваются клетками мозга без каких-либо вредных последствий!

– Усваивались, – Нуд неожиданно ухмыльнулся. – Лет так триста назад. Но халанит – живой организм, и он тоже видоизменяется, мутирует, развивается. Как вы знаете, халанит – это не просто грибок, это уникальная биоактивная субстанция, реагирующая на нейронные импульсы, или, проще говоря, входящая в контакт с нашим разумом. Так вот, на какой-то стадии своего развития халанит «осознал», что мы уничтожаем его, что наш мозг – это, если так можно выразиться, хищник, его пожирающий. Вполне естественно, что в борьбе за выживание грибок начал защищаться. В результате нескольких не замеченных нашими микробиологами мутаций он приобрел возможность сращиваться с частью клеток мозга, превращаясь в совершенно новый организм.