Хорза еще немного посидел в столовой, наблюдая за тем, как рассеиваются осколки.

Свет против тьмы, громадный тор пустоты, одни обломки. Исчезновение целого мира. Не просто уничтожение (для этого было бы достаточно одного-единственного рассечения энергиями гиперсетки), а сведение на нет, осуществленное расчетливо, с математической точностью, высокохудожественно. Аннигиляция, превращенная в зрелище. Высокомерное изящество всего этого, абсолютная холодность изощренного злодейства… оно впечатляло не меньше, чем ужасало. Даже Хорза готов был признать, что против своей воли испытывает известное восхищение.

Урок идиранам и всему галактическому сообществу был преподан Культурой блестяще. Даже столь немыслимое расходование сил и интеллекта Культура облекла в прекрасную форму… Гиперсвет и обычный свет расползались по галактике, и Хорза, завороженный зрелищем, подумал, что Культура еще пожалеет об этом своем послании.

Вот что предлагала Культура, вот какой сигнал она посылала, вот что провозглашала, вот какое наследство оставляла: не созидание, а уничтожение, не жизнь, а смерть.

Вавач будет чем-то большим, чем памятником самому себе, он увековечит также окончательное, ужасающее проявление убийственного идеализма Культуры, запоздалое признание того факта, что она не только не лучше любого другого общества, но гораздо, гораздо хуже.

Они ставили целью устранить все неправильности, удалить ошибки в распространяемом по Галактике послании Жизни, хотя именно эти ошибки и придавали посланию смысл, помогая ему идти все дальше и дальше (воспоминание о темноте нахлынуло на него, и он вздрогнул)… Но самую страшную, роковую ошибку совершила сама Культура, и эта ошибка приведет ее к гибели.

Хорза решил было отправиться в пилотскую кабину и переключить экран на реальное пространство, снова увидеть орбиталище целым, каким оно было несколько недель назад, но тут реальный свет, в котором сейчас двигалась «ТЧВ», погас. Он медленно покачал головой, хотя видеть его никто не мог, и уставился на спокойный экран в дальнем углу пустого и неприбранного помещения.

Состояние игры: 2

Яхта бросила якорь в бухте с лесистыми берегами. Вода была прозрачной, и под сверкающими волнами в десяти метрах было видно песчаное дно, за которое зацепился якорь. Вокруг небольшой заводи полумесяцем росли высокие вечноголубые деревья; их корни, словно покрытые пылью, иногда можно было разглядеть под песчаником цвета охры. Над золотым берегом возвышались небольшие утесы, тоже сложенные из песчаника и поросшие яркими цветами. Белая яхта, длинное отражение которой мелькало на поверхности воды, как беззвучное пламя, стояла, устремив в небо высокие мачты с парусами, и медленно раскачивалась на слабом ветерке. Ветер, задувавший из леска, шелестел над чашей бухты.

Люди добирались до берега на маленьких каноэ или лодчонках или прыгали в теплую воду и плыли. Некоторые из сирвелей, сопровождавших яхту на пути из родного порта, остались играть в бухте. Длинные красные тела их скользили в воде вокруг яхты и под ней, а фырканье эхом отдавалось от низких, нависавших над водой утесов. Иногда сирвели подталкивали лодки, направляющиеся к берегу. Некоторые из пловцов играли с изящными животными, ныряли вместе с ними, прикасались к ним, держались за них.

Крики людей в лодках постепенно удалялись. Люди высаживались на берег и исчезали в лесу, уходя исследовать необитаемый остров. Невысокие волны внутреннего моря набегали на истоптанный песок.

Фал ’Нгистра вздохнула и, обойдя яхту, уселась на мягкое сиденье на корме. Она рассеянно поиграла с одним из тросов, натянутых между двумя опорами, потерлась о него ладошкой. Парень, который разговаривал с Фал утром, когда яхта медленно отплывала от материка к острову, увидел ее теперь и подошел поговорить.

– А ты не хочешь посмотреть остров? – спросил он.

Он был очень худой и, судя по всему, легкомысленный. Кожа у него была насыщенного желтого цвета, близкого к золотому. Она так лоснилась, что Фал не могла не думать о голограмме, потому что кожа его казалась гораздо более толстой, чем тощие руки и ноги.

– Не хочется мне, – сказала Фал.

Она не хотела говорить с парнем раньше, не хотела и теперь. И вообще она жалела, что согласилась на этот круиз.

– Почему? – сказал парень.

Фал не могла вспомнить его имя. Она слушала вполуха, когда он заговорил с ней, и даже не была уверена, что он представился, хотя и допускала, что все-таки представился.

– Просто не хочу. – Она пожала плечами, даже не смотря на него.

– Ах вот как, – сказал он и на время замолк.

Фал знала, что солнечный свет отражается от его тела, но так и не повернулась в его сторону. Она смотрела на далекие деревья, волны, красноватые тела сирвелей, выпрыгивавших из воды, чтобы набрать воздуха и снова нырнуть.

– Я понимаю, что ты чувствуешь, – сказал парень.

– Неужели? – повернулась она к нему.

Вид у парня был чуть удивленный. Он кивнул ей:

– Ты что, сыта по горло, да?

– Может быть, – ответила она и снова отвернулась. – Немного.

– А почему с тобой повсюду старый автономник?

Она метнула взгляд на парня. Джейз сейчас был где-то внизу – должен был принести ей выпить. Он поднялся на борт вместе с Фал и все время оставался поблизости – парил, охранял ее, как обычно. Она опять пожала плечами, глядя, как откуда-то из середины острова поднялась стая птиц. Птицы принялись с криками кружить по воздуху, иногда снижаясь к самой воде.

– Он присматривает за мной, – сказала она и посмотрела на свои руки: солнечный свет так причудливо отражался от ее ногтей.

– А что, за тобой нужно присматривать?

– Нет.

– Так зачем же он это делает?

– Не знаю.

– Знаешь, ты такая таинственная, – сказал парень.

Фал не смотрела на него, но, как ей показалось, в его голосе прозвучала насмешка. Она молча пожала плечами.

– Ты – как этот остров, – сказал он. – Такая же странная и загадочная.

Фал фыркнула и попыталась состроить саркастическую мину. Потом она увидела, как из дверей появился Джейз со стаканом, быстро встала и пошла навстречу старому автономнику; парень увязался за ней. Она взяла у автономника стакан и благодарно ему улыбнулась. Фал принялась пить, поглядывая на парня через стекло стакана.

– Здравствуйте, молодой человек, – сказал Джейз. – А вы разве не хотите посмотреть остров?

Фал была не прочь лягнуть машину за этот доброжелательный тон и за то, что он обратился к парню почти в тех же выражениях, что парень – к ней самой.

– Может, еще и посмотрю, – сказал парень, глядя на нее.

– Вы непременно должны это сделать, – сказал Джейз, двигаясь к корме. Старый автономник выпустил из своего корпуса искривленное поле, словно тень без предмета, ее отбрасывающего, и обнял им парня за плечи. – Кстати, я не мог сдержаться – подслушал, о чем вы говорили чуть раньше, – сказал он, легонько подталкивая парня в шею и таким образом задавая ему направление.