Во-вторых, Мао Цзэдун хотел сказать, что Никсон желанный гость. Об этом позаботились фотографы. В-третьих, Мао очень хотелось отвести все угрозы Китаю на Соединенные Штаты:

«В настоящее время вопрос агрессии со стороны Соединенных Штатов или агрессии со стороны Китая сравнительно мал; то есть, можно сказать, это не крупная проблема, поскольку в нынешней ситуации не существует состояния войны между нашими двумя государствами. Вы хотите вывести часть своих войск на родную землю; наши войска не размещаются за границей»[402].

Эта фраза с подтекстом о китайских войсках, размещающихся в стране, сняла напряженность по поводу того, что Вьетнам мог бы закончиться, как в Корее, массовой китайской интервенцией.

В-четвертых, Мао Цзэдун хотел передать, что, столкнувшись с проблемой в проведении политики открытия для Америки, он сумел преодолеть ее. Он высказал язвительную эпитафию Линь Бяо, сбежавшему на военном самолете из столицы в Монголию в сентябре 1971 года после якобы совершенной им неудачной попытки переворота:

«В нашей стране также имеется реакционная группировка, выступающая против наших контактов с вами. В результате они сели в самолет и улетели за границу… А что касается Советского Союза, то они в итоге поехали откапывать трупы, но они ничего не говорят об этом»[403].

В-пятых, Мао Цзэдун выступил за ускоренное двустороннее сотрудничество и настаивал на скорейшем проведении технических переговоров по данному вопросу:

«Мы очень забюрократизированы в делах по разным поводам. Например, вы хотите обмена людьми на личном уровне и тому подобное, а также развивать торговлю. Но вместо того чтобы заниматься этим, мы застреваем на нашей позиции, считая, что без решения крупных вопросов нельзя ничего поделать с мелкими проблемами. Я сам настаивал на такой позиции. Позднее я понял — вы были правы, потому сыграли в настольный теннис»[404].

В-шестых, он подчеркнул свой добрый настрой к Никсону как в личном плане, так и потому, что, как он сказал, он предпочитает иметь дело с правыми правительствами, поскольку им можно больше доверять. Мы услышали от Мао Цзэдуна, инициатора «большого скачка» и кампании борьбы с правыми, удивительное высказывание. Оказывается, он «голосовал за» Никсона и был «почти счастлив, когда эти люди правого уклона пришли к власти» (на Западе по крайней мере):

«НИКСОН: Когда Председатель говорит, что голосовал за меня, он голосовал за меньшее из двух зол.

МАО: Мне нравятся правые. Говорят, вы — правые, что Республиканская партия — правые, что премьер-министр Хит[405] тоже правый.

НИКСОН: И генерал де Голль[406].

МАО: Де Голль — совсем другое дело. Говорят также, христианские демократы в Германии тоже правые. Я почти счастлив, когда эти люди, занимающие правые позиции, приходят к власти»[407].

Тем не менее он предупредил, что если демократы получат власть в Вашингтоне, Китай и с ними также установит контакты.

В начале визита Никсона Мао Цзэдун выразил готовность заняться выработкой основного направления, хотя не собирался уделять внимание еще и деталям этих специфических переговоров. Оставалось неясным, будет ли найдена формулировка о Тайване (все другие вопросы по существу уладили). Но он ничего не имел против насыщенной повестки дня сотрудничества во время 15-часового диалога, намеченного между Никсоном и Чжоу Эньлаем. При определенном основном направлении Мао Цзэдун рекомендовал проявить терпение и подстраховывал на случай, если нам не удастся выйти на согласованное коммюнике. Мао Цзэдун не относился к этому препятствию как к неудаче, считая, что оно должно подстегнуть к новым усилиям. Нависающее стратегическое распределение сил пересилило все другие озабоченности — даже тупик вокруг Тайваня. Мао Цзэдун советовал обеим сторонам не рассчитывать на проведение всего лишь одного раунда переговоров:

«Хорошо, когда переговоры идут хорошо, и даже хорошо, если нет согласия, потому что, какой от этого прок, если мы будем стоять в тупике? Почему мы должны достичь результатов? Народ станет говорить… если нам это не удастся с первого раза, потом люди будут говорить, почему нам не удалось сделать это с первого раза? Причина будет одна — мы пошли не тем путем. Что они скажут, если нам повезет во второй раз?»[408]

Другими словами, если даже по каким-то непредвиденным причинам начавшиеся переговоры зашли бы в тупик, Китай продолжал бы настойчиво действовать для достижения желаемого результата — установления стратегического сотрудничества с Америкой в будущем.

Поскольку встреча заканчивалась, Мао Цзэдун, проповедник перманентной революции, подчеркнул президенту поносимого до сей поры капиталистического и империалистического общества, что идеология больше не влияет на отношения между двумя странами:

МАО: [показывая на Киссинджера] «Поймаешь момент, поймаешь шанс». Я полагаю, что, в общем говоря, люди, похожие на меня, звучат подобно пушкам. [Чжоу смеется.] То есть трубим громогласно типа «весь мир должен объединиться и нанести поражение империализму, ревизионизму и всем реакционерам, построить социализм»[409].

Мао Цзэдун от души рассмеялся над тем, что кто-то мог всерьез воспринимать лозунг, десятилетиями украшавший общественные здания в Китае. Он закончил разговор такого рода язвительным замечанием, издевкой и заверением:

«Но Вы, возможно, как отдельная личность, не окажетесь среди тех, кого должны свергнуть. Говорят, он [д-р Киссинджер] тоже будет среди тех, кого лично не будут свергать. Если вас всех свергнут, у нас не останется больше друзей»[410].

Получив искренние заверения по поводу нашей личной свободы на долгий срок и затвердив неидеологизированные основы наших отношений со стороны наивысшего авторитета в этой области, обе стороны провели пять дней в переговорах, банкетах, перемежавшихся ознакомительными поездками.

Основные вопросы были разделены на три категории. В первую входили долгосрочные цели двух сторон и их сотрудничество против гегемонистских держав — подразумевался Советский Союз во избежание оскорбительных замечаний, если бы его упоминали напрямую. Переговоры предстояло вести лично Чжоу Эньлаю и Никсону и узкому кругу сотрудников, включая меня. Мы встречались по меньшей мере по три часа каждый день после обеда.