– «Аврора», я сделал невероятное. Я сделал что-то… Я сделал всё, что надо. Я выжил. Понимаешь?

– Вы молодец.

Он откинул щиток шлема, встал с кресла и пошёл к шлюзу, сжимая в руке звезду. Его распирало от радости, хотелось дышать полной грудью, кричать, хохотать и плакать.

– Я сделал, «Аврора», понимаешь? Я сделал…

Он плакал, а потом опять хохотал.

Крымская АССР, город Белый Маяк

21 сентября 1938 года

Время неизвестно

Было очень холодно, совсем не по-крымски, и, кажется, моросил мелкий дождь, прибивающий дорожную пыль. От ветра шелестели деревья, и по-прежнему пахло тяжёлым и густым морем.

Введенский уже видел море. Он медленно шёл по дороге, прижимая руку к животу, чувствуя, как невыносимо больно, как что-то резкое и острое расходится по всему телу, отдаёт в бедро, горит в животе.

Он старался не смотреть вниз, потому что знал, что там много крови. Он хотел найти старика.

Лицо его побледнело, иссохшие губы потрескались на ветру. Он шёл, хромая и шатаясь, и больше всего на свете боялся упасть.

Ещё один поворот. За ним будет спуск на море.

Который час? Кажется, уже должен быть вечер, но небо всё ещё светлое, и солнце даже не начинало садиться. Странно, ведь в Крыму очень рано темнеет.

Море, скоро море, тёплое и ласковое.

Чёртов старик Исмаил, подумал он. Наверняка он тоже где-то там.

Боль стала настолько нестерпимой, что он остановился, чтобы отдышаться, со всей силы сжал зубы и снова пошёл вперёд. Надо дойти, только дойти.

Под ладонью было мокро и горячо.

– Я не упаду, – прошептал Введенский. – Я сильнее вас всех.

Он чувствовал, как внутри его растёт и оживает что-то сильное, огромное, нечеловеческое. Что-то выше всех людей и всего мира.

Пот заливал глаза, и море расплывалось перед ним блестящим калейдоскопом.

– Я никогда не упаду.

Он упал.

Открыв глаза, он увидел, что лежит лицом в мокрой гальке на берегу моря и набегающие волны обдают его студёной прохладой.

– Наконец-то, – беззвучно прошептал он одними губами. – Искупаюсь.

Вода была нежной и ласковой, волны лизали его лицо и делали хорошо. Теперь всё хорошо.

– Наконец-то искупаетесь, – услышал он над собой знакомый голос.

С трудом подняв голову, он увидел, что над ним стоит Крамер.

Деревня Волочаевка, Ленинградская область

1 января 2018 года

9:00

– Там человек! Вот он, вот он!

– Смотри, вон!

– Осторожнее!

Хромов встал, опершись на дерево, и поднял руки. Его ослепили десятки фонарей.

Только сейчас он понял, как сильно болит голова.

– Не стреляйте, – проговорил он задубевшими губами, но говорить получалось плохо.

– Брось нож! – крикнул кто-то.

Да, точно, подумал Хромов и бросил нож в снег, снова поднял руки.

К нему подбежали четверо в форме и с автоматами, обступили, посветили фонариком в лицо.

– Это заложник, – сказал один из них.

В приближающейся фигуре в чёрном полицейском бушлате Хромов узнал майора Колесова.

– Господи, вот вы, – сказал тот. – Наконец-то. Мы обыскали весь лес. Далеко же ушли… Где Поплавский?

– Я не знаю, – сказал Хромов. – Я проснулся тут… Голова очень болит. Как будто ударили чем-то. Ещё у меня в руке был нож. Я не знаю…

Его взяли под руки, повели через лес.

– Я не знаю… – бормотал Хромов. – Ничего не знаю…

По чёрному небу разливался фиолетовый рассвет.

Планета Проксима Центавра b

25 декабря 2154 года

19:40 по МСК

Лазарев сидел за пультом управления «Рассветом», переодетый в чистый повседневный комбинезон, умытый, причесавшийся. Все системы в норме. Корабль готов к уходу с орбиты. На пульте лежала серебристая звезда.

Он до сих пор не мог поверить, что всё закончилось.

Планета проплывала внизу, в иллюминаторах и на камерах он мог видеть, как кружатся в вихре жёлтые облака и блестит чёрная морская гладь.

Ему почему-то захотелось попрощаться с морем, сказать ему «спасибо», хотя он понимал, что этого, в сущности, не нужно делать.

Всё это казалось ему дурным сном.

– «Аврора», – сказал он. – Даю команду на уход с орбиты. Мы летим домой.

– Слушаюсь, командир.

Планета внизу чуть дёрнулась и стала медленно уплывать в сторону.

Мы летим домой, сказал он себе.

Всё прошло хорошо. Лучше, чем ожидалось. Намного лучше. И он везёт с собой эту звезду – артефакт внеземной цивилизации. Это ещё лучше, чем образцы моря. Это произведёт фурор. Это будет что-то.

Он рассмеялся. Жаль, его команда никогда не увидит этого.

Команда…

В голове промелькнула дурацкая мысль.

– «Аврора», – сказал он, а потом ненадолго замолчал.

– Слушаю, командир.

– У меня к тебе странная просьба. Ты можешь запустить процедуру № 468-Б?

– Это действительно очень странная просьба. Вы хотите, чтобы я вернул вашу команду в виде тульп?

– Да, – кивнул Лазарев.

– Предупреждаю, что теперь, когда вы знаете, что ваша команда мертва, это может отрицательно сказаться на вашей психике.

– Плевать. Запускай.

– Хорошо, командир. – Она замолчала на несколько секунд. – Команда ждёт вас в кают-компании.

Лазарев тяжело задышал, и на его глазах опять заблестели слёзы.

Он встал с кресла, взял с собой серебристую звезду и медленно, чуть пошатываясь пошёл по коридору в сторону кают-компании.

Трое сидели за столом и весело переговаривались о чём-то.

– О, командир! – крикнул Нойгард. – Давно тебя не видели.

– Как там на планете? – поинтересовался Гинзберг, не отрывая, как всегда, глаз от своего планшета.

– Совсем про нас там забыл, Володь? – усмехнулся Крамаренко.

– Привет, ребята, – сказал Лазарев.

Он почувствовал, что его голос дрожит.

– Мы летим домой, – продолжил он.