– Что вы имеете в виду, Илона Эдуардовна, под словами «в случае чего»?

– Если я не избавлюсь от пьянства, я уйду из жизни! Меня пока удерживают от самоубийства два обстоятельства: сын Лёшенька и…

– Илка, ты ему не родная мать! Ты заодно расскажи, чем дважды заканчивалась твоя беременность! Или не решаешься?

– Зачем же ты, гад, бьёшь по самому больному? Лёшенька – сын Маргариты, предыдущей жены Александра Евгеньевича, она умерла. Сашка ему родной отец, но Сашке на сына наср… Простите за грубое слово. Теперь вы видите суть нашего сожительства. Ещё хочу сказать, что, кроме сына, меня держит на земле наша фирма, в которую я вложила много сил. А на Сашку мне теперь …нет, не стану повторять грубое слово.

– Илона Эдуардовна, нам неловко. Не стоит ворошить ваше прошлое. Мы сейчас говорим только об опасной тяге нашей руководительницы к алкоголю. Александр Евгеньевич, вы явно над ней издеваетесь! А ведь вы оба казались нам воплощением семейного счастья. Извините, но именно вы превратили жизнь Илоны Эдуардовны в ад. Вы виновник её пьянства! Карина, достань свою записку.

Карина взяла свою сумку и достала листок из блокнота.

– Илона Эдуардовна, впишите в раздел контактов вашего смартфона номер 8-499-*******, Карлинский Лазарь Аронович, у него частная клиника на Студенческой улице в доме ***, там вывески нет, зато отдельный домофон на улице у отдельной двери, а далее отдельная лестница на второй этаж. Я сопровождала туда отца первое время, чтобы он не направился в другое место. Вы легко найдёте дом и лестницу, она сбоку. Можете сослаться на меня, Карлинский наверняка помнит и отца, и меня.

– Огромное спасибо, Карина. Если этот доктор мне не поможет, вы меня похороните.

– Не надо таких мрачных прогнозов! Спасибо вам, Илона Эдуардовна, за честное откровение. Мы все с недостатками, которые надо исправлять. Сегодня же позвоните Карлинскому. Мы оба очень надеемся, что вы ещё долго будете руководить фирмой и нами. А теперь позвольте попрощаться. Александр Евгеньевич, ваши слова меня и Андрея возмутили. Илона Эдуардовна, держитесь и лечитесь. Честно говоря, возможно, на вашем месте я бы тоже стала выпивать. Поэтому я вас нисколько не осуждаю и теперь хочу вашего благополучия. Разведитесь с Александром Евгеньевичем.

Карина обняла и поцеловала Илону, после чего оба демонстративно не попрощались с Сашей. Он закрыл за ними дверь и ушёл к себе. Илона час сидела в темноте. Потом она посмотрела на цифровые часы, показывавшие 20.44. Время ещё детское! Набрала указанный номер, голос немолодого мужчины ей ответил:

– Добрый вечер! Слушаю вас. Вам нужна помощь нарколога?

– Добрый вечер. Да, я нуждаюсь в вашей помощи.

– Спасать от пьянства нужно вашего мужа, брата, отца или сына? Или сожителя?

– Спасать от пьянства нужно меня. В какой день я смогу приехать к вам? Адрес мне объяснили. Удобно ли вам принять меня в субботу?

– Вполне удобно, лучше с утра. Часам к девяти вас устроит?

– Отлично! Как мне пройти к вам?

– Каждому пациенту я даю персональный код, ваш код 716. Анонимность гарантирую. Скажите код в видеодомофон. Ваш номер у меня уже засветился. Постарайтесь до приезда ко мне не пить ни капли, включая пиво. Всего хорошего, до встречи в субботу.

Илона долго не могла спать и всё думала: как поступить с мужем? Прогнать его немедленно или попытаться пробудить в нём желание помочь ей? Одиночество её страшило.

Утром следующего дня Илона ещё раз поблагодарила Карину и сказала:

– Сиба прислал по электронной почте сообщение: он хочет направить в Москву крупного специалиста Сонэ Ясухиро, как договорились. Я уже ему ответила, что согласна принять господина Сонэ и прошу прислать копию его паспорта и биографическую справку, чтобы составить приглашение. Когда пришлют данные на Сонэ Ясухиро, надо составить приглашение, предварительно связавшись с консульским отделом посольства России в Токио. Потом ты встретишь его, снимем ему квартиру, ты будешь его строго контролировать. Хотелось бы, чтобы японец поскорее включился в нашу работу.

Все четверо участников откровенного разговора вели себя так, будто разговора не было. Илона была по-прежнему на работе любезна с мужем, и Карине осталось гадать, договорились ли они о его участии в лечении жены или готовятся к разводу. Дома Саша спросил:

– Как тебе в целом Япония? О ней пишут разное, особенно о трудностях бизнеса с японцами. Ты сумела договориться, это весь мир комментирует, и публикуют твои фотографии с намёками, что якобы без секса не обошлось.

– Сашка, какой секс со старикашкой, который уже плохо следит за носом и еле ходит?

– А как японцы говорят по-английски? Я много слышал об их неспособности к изучению иностранных языков.

– С английским у них неважно. Нам дали переводчика, который по матери русский и совершенно двуязычен, как я.

– Ты никогда не рассказывала мне о своём двуязычии.

– Потому что ты вообще мной не интересуешься. Ладно, перед тем как я выгоню тебя, так и быть, расскажу. У меня два параллельных языка: русский и французский.

– Видимо, в этом заслуга твоего отца?

– В какой то мере это верно. Но французскому меня учил не он. Когда мне не было и года, мама ушла к любовнику. Она терпеть не могла младенцев, а я обкакала её новое платье. Она даже якобы швырнула меня на диван и обматерила! Мои первые слова были на французском, потому что папа заговорил со мной не по-русски и вскоре нанял для меня нянькой чистокровную француженку, уволенную отовсюду и лишённую возможности преподавать, потому что её посчитали политически неблагонадёжной. С младенческих лет я разговаривала с ней только по-французски. Папа платил ей больше, чем она получала за преподавание в вузах! Она меня и учила, и на горшок сажала, попочку и писечку подтирала и мыла, кормила, купала и обстирывала. Звали её Жоржетта, точнее Georgette. Папа не жалел денег для меня. Он стал говорить со мной только по-русски. Мама неожиданно вернулась к нам примерно через восемь лет после ухода из семьи. Папа её простил. Он моногамен до жути, а мама полигамна и даже склонна к promiscuité. Но мои контакты с француженкой не прекращались до её смерти. В 12 лет я прочла в оригинале знаменитый роман Франсуазы Саган «Bonjour tristesse», потом переключилась на Мопассана, Стендаля и Сименона. В Библиотеке иностранной литературы я была, возможно, самой юной читательницей. Мне выдавали на дом то, что другим фиг бы выдали. А вот русская классика меня не прельстила. Ох, как меня за это ругали! Теперь о другом. Если ты по-прежнему будешь равнодушным ко мне и моим проблемам, тогда уходи! У тебя есть своя квартира.

– Зачем же так сразу? Без меня ты сопьёшься до того, что станешь отсыпаться на улице в луже. Ты частенько бываешь на грани или даже переступаешь её, как было в Португалии и, как Карина и Андрей рассказали, в Японии, но я привык. Я забочусь о тебе, хотя ты это отрицаешь. Хочешь пить – напивайся дома.