— Дима, — прошептала одними губами.

Похомов опустился перед ней на корточки, и дрожащей рукой приподнял за подбородок.

— Малышка…маленькая моя. Прости меня, девочка. Прости!

Притянул к себе, стиснул в объятиях, осыпая поцелуями лицо, шею, губы.

— Все хорошо, милая. Это я. Это я. Иди ко мне. Обними крепче. Никому не отдам. Никому. Я убью его. Клянусь. Он будет умолять о смерти. Пожалеет, что на свет белый родился, с*ка! Вырву его поганые ручонки. Каждый палец переломаю, за то, что посмел к тебе прикоснуться. За все ответит. Только успокойся, молю. Только успокойся.

Его одежда промокла, с волос вода стекала, но Дмитрий был столь прекрасен, что ее сердце болезненно сжалось. Она столь сильно вцепилась в него, что заболели мышцы.

— Скажи мне. Решето. — На лице мужчины заходили желваки. -Он…изнасиловал тебя?

Лиза отрицательно покачала головой.

— Не успел. Но, лапал меня. Целовал!

— Где?

Его голос звучал гневно, вместе с тем подавленно.

— Где? — Повторил с нажимом.

— Везде! — Выкрикнула отстраняясь. — Везде!

— Тише. Тише. Ты моя. Помнишь? Ты моя.

— Я говорила, что твоя, но ему было все равно!

Ее затрясло с новой силой, так что зуб на зуб не попадал.

— Прости, мышонок. Прости, что не защитил. Что в такой момент меня не было рядом.

Лиза очень серьезно посмотрела в его глаза:

— Ты каждую секунду был рядом. В мыслях. В душе. Ты был со мной. Без тебя бы я никогда не справилась.

— Лиза…

Она прикоснулась ладошками к его лицу, испытывая наслаждение уже от того, как мужская щетина колит кожу.

— Он сказал, ты — зверь. Но, мне плевать. Главное, что ты мой зверь! Я лишь тебе принадлежу. Лишь ты в сердце!

— Кроха! — Прохрипел Борзый, впиваясь в ее губы. Жестко. Властно. Неистово.

Волна возбуждения накатила на нее с такой силой, что стало трудно дышать. Соски сжались в тугие комочки, причиняя приятную боль. Она потерялась в ощущениях, в реальности, во времени. Только он остался. Мужчина, который безраздельно владел ее телом. Дмитрий, опрокинув девушку на спину, целовал каждый сантиметр бархатной кожи. Лиза извивалась под ним, предвкушая более откровенные ласки. И уже не имело значения, что они в чужом доме, что их могут услышать, или увидеть. Все не важным стало. Из груди вырвался блаженный стон. Дмитрий чувствовал, что необходим ей сейчас. А потому и без особых прелюдий расстегнув ширинку, и погрузился в нее одним мощным толчком. В этот раз он брал Лизу иначе. Дерзко. Непоколебимо. Словно клеймил. Они, как животные спаривались. Дима даже за шею ее кусал. Больно кусал. Словно всему миру доказывал, что его она. Только его. Когда все закончилось, Лизавета такую слабость почувствовала, что если бы не Похомов, скорее всего, уснула прямо там. В ванной. Но, мужчина, схватив ее на руки, отнес в комнату, одел в одну из футболок Андрея, и уложил в постель, укрыв одеялом. Сразу стало спокойно на душе, и тепло. Сквозь дремоту Лиза услышала его хриплый голос:

— И ты та, кто в сердце, кроха. И…видит Бог, ты там навсегда!

Возможно, лишь игра воспаленного сознания, и все ей причудилось. Пусть так. Но, даже это делало Карпову счастливой.

* * *

Соня держалась из последних сил. На пределе возможностей. Лиза ни словом с ними не обмолвилась, с тех пор, как приехала. Лишь телефон Андрею отдала, и в ванной закрылась. Из-за переживаний у Алмазовой в горле ком стоял. Содержимое желудка упрямо просилось наружу. Еще и Гордеев шел так быстро. Не успеть за ним.

— Андрей, подожди меня.

Девушка ускорила шаг, но из-за стоящих в глазах слез, оступилась на лестнице. Друг отреагировал мгновенно, удерживая ее от падения. Беседующие на первом этаже Алексей и Павел, тут же встрепенулись.

— Осторожнее, — мягко произнес Гордеев, — Смотри под ноги.

— Не уходи без меня, — Прохныкала как ребенок Соня, машинально, по привычке слегка шлепнув его по боку ладошкой. — Пожалуйста, Дрю!

Андрей поморщился от нового приступа боли. Плотно челюсти стиснул.

— Извини, — девушка отстранилась.

Это не укрылось и от Алексея, который внимательно наблюдал за ними.

— Что с тобой? — Холодно бросил брату.

— Ничего.

— Он ударил тебя?

— Тебя это не касается, — гаркнул в ответ молодой человек.

— Еще как, касается. Ты моя семья.

— Да неужели? Вспомнил, наконец! На этот раз решил не бабками от меня откупиться, а принять в моей жизни непосредственное участие?

— Андрей! — Соня, холодея от ужаса, сжала его руку. Посмотрела на Алексея, надеясь, что тот масло в огонь подливать не станет, но тщетно. Мужчина ее игнорировал, неотрывно смотрел на брата.

— Не смей затыкать ему рот в его собственном доме! — Неожиданно и очень грубо осадил ее мужчина. Алмазова опешила. Дар речи потеряла. Гордеев может разговаривать ТАКИМ тоном? Ее Лешик? Мозг отказывался работать. Ноги уже не держали. Она, устало, опустилась на одну из ступенек, со стороны наблюдая за их перепалкой.

— Я задал вопрос, — Теперь в голосе Алексея появились стальные нотки. — Похомов ударил тебя?

— Что ты докопался до меня? — Горько усмехнулся Андрей, — Можно подумать, что мой ответ что-то изменит.

— Изменит, и очень многое. Дороже тебя у меня никого нет. — Гордеев покосился на Соколовского. Черты его лица изменились. Стали жестче. Острее. — Если он поднял руку на тебя, значит, поднял ее и на меня. В стенах моего собственного дома. Я это просто так не оставлю. Ему придется за все ответить. Знаю, что против него вряд ли выстою, но сука, он на моем месте поступил бы точно так же. А то и хуже. Не задумываясь! И я готов пойти против него. Не ради своей уязвленной гордости. Ради тебя. Тебя! Ничего вечного в мире нет. Дружба — херня! Сегодня лучший друг, завтра злейший враг. Все предсказуемо. Женщина…Сегодня она тебя любит, в оргазме имя твое выкрикивает. А завтра другого встретит. Моложе. Красивее. Богаче. Врать начнет. Бросит. Старая, как мир, история. И лишь семья вечна. Ни какие силы в этой жизни, не смогут изменить нашего родства.

Соню трясло от его слов. Особенно от той части, которую он ей адресовал. Андрей, тем временем, быстрой уверенной поступью спустился вниз, и теперь стоял лицом к лицу со своим братом. Яростно сверкая глазами. Сжимая и разжимая кулаки.

— Хватит! Хватит с меня твоего лицемерия. Все для меня? Ха! Скажи кому другому. Тебя никогда моя жизнь не интересовала. Позволил мне заниматься любимым делом — танцами, и, слава Богу! Сколько благородства в одном великодушном жесте. НО. За все эти годы, тебя ни на одном моем выступлении не было. Ни разу. Ни побед моих ты не видел, ни поражений. Семья? Да Лиза и Соня моя семья. Вот кто все время рядом был! У тебя на все время хватало. На работу, развлечения, блядей…ТОЛЬКО НЕ НА МЕНЯ! Я даже друзей к себе приглашал только тогда, когда тебя дома не было. Чтобы покой твой драгоценный не нарушить. Чтобы работать не мешать. А у тебя и вопросов не возникало, с кем я общаюсь? Есть ли у меня друзья? Одиноко ли мне? Ты не лез в мою жизнь, пока в один прекрасный момент, у тебя от взгляда на нашу Соньку, штаны не задымились! И, теперь мы семья? Семья? Да иди ты к дьволу со своей ложной заботой. Я так устал от всего. Как же я устал!