Воин знает, что он ждет, и он знает, чего он ждет, и, пока он ждет, он насыщает свои глаза миром. Для воина окончательное выполнение его задачи является наслаждением, радостью бесконечности.

Курс судьбы воина неизменен. Вызов в том, насколько далеко уйдет он по узкой дороге, насколько безупречным он будет в пределах этих нерушимых границ…

Действия людей не влияют на воина, потому что у него больше нет никаких ожиданий. Странный покой становится руководящей силой его жизни. Он воспринял одну из концепций жизни воина — отрешенность.

Сама по себе отрешенность еще не означает мудрости, однако является преимуществом, позволяя воину мгновенно оценивать ситуацию и пересматривать свою позицию. Тем не менее, чтобы пользоваться этим дополнительным преимуществом адекватно и правильно, необходимо, чтобы воин непрестанно сражался на протяжении всей своей жизни.

Я уже отдан силе,

что правит моей судьбой.

Я ни за что не держусь,

поэтому мне нечего защищать.

У меня нет мыслей,

поэтому я буду видеть.

Я ничего не боюсь,

поэтому я буду помнить себя.

Отрешенный, с легкой душой,

я проскочу мимо Орла,

чтобы стать свободным.

Воинам намного легче двигаться в условиях максимального стресса, чем быть безупречным в обычных обстоятельствах.

Человеческие существа разделены надвое. Правая сторона, которую называют тональ, схватывает все, что может воспринимать интеллект. Левая сторона — нагваль — царство, черты которого неописуемы, мир, который невозможно заключить в слова. Левая часть до какой-то степени воспринимается (если это можно назвать восприятием) всем нашим телом — отсюда его сопротивление обусловленности.

Все способности, возможности и достижения шаманизма — от самых простых до самых немыслимых — заключены в самом человеческом теле.

Сила, правящая судьбой всех живых существ, называется Орлом. Не потому, что это орел или еще что-то, имеющее нечто общее с орлом либо как-то к нему относящееся, а потому, что для видящего она выглядит как неизмеримый иссиня-черный Орел, стоящий прямо, как стоят орлы, высотой уходя в бесконечность.

Орел пожирает осознание всех существ, мгновение назад живших на земле, а сейчас умерших. Они летят к клюву Орла, как бесконечный поток летящих на огонь мотыльков, чтобы встретить своего хозяина и причину своей жизни. Орел разрывает эти маленькие осколки пламени, раскладывая их, как скорняк шкурки, а затем съедает, поскольку пищей Орла является осознание.

Орел — сила, правящая судьбой живых существ, — видит все эти существа сразу и совершенно одинаково. Поэтому у человека нет никакого способа разжалобить Орла, просить у него милости или надеяться на снисхождение. Человеческая часть Орла слишком мала и незначительна, чтобы затронуть целое.

Хотя Орла и не волнуют обстоятельства жизни какого бы то ни было живого существа, каждому из них он сделал дар.

По-своему, своими собственными средствами, каждое из них, если пожелает, имеет власть сохранить силу осознания, силу не повиноваться зову смерти и не быть пожранным. Каждому живому существу была дарована сила искать, если оно того пожелает, проход к свободе и пройти через него. Для того видящего, который видит этот проход, и для тех существ, которые прошли сквозь него, совершенно очевидно, что Орел дал этот дар для того, чтобы увековечить осознание.

Проскочить к свободе не означает вечной жизни в том смысле, как обычно понимается вечность — как непрерывная бесконечная жизнь. Воин просто сохраняет осознание, обычно распадающееся в момент умирания. В момент перехода тело во всей его полноте озаряется знанием. Каждая клетка мгновенно осознает себя и целостность всего тела.

Дар Орла, свобода, — это не награда, не подарок, это шанс иметь шанс.

Воин никогда не бывает в осаде. Находиться в осаде означает, что у тебя есть какая-то личная собственность, которую могут подвергнуть осаде. У воина же ничего в мире нет, кроме его безупречности, а безупречности ничто угрожать не может. Однако в битве за собственную жизнь воин должен стратегически использовать все допустимые средства.

Первым принципом искусства сталкинга является то, что воин сам выбирает место для битвы. Воин никогда не вступает в битву, не зная окружающей обстановки.

Отбрасывать все лишнее — второй принцип искусства сталкинга. Воин ничего не усложняет. Он нацелен на то, чтобы быть простым.

Всю имеющуюся в его распоряжении концентрацию он применяет к решению вопроса о том, вступать или не вступать в битву, ведь каждая битва является для него последней битвой на земле — это третий принцип искусства сталкинга. Воин должен быть готовым и испытывать желание провести свою последнюю схватку здесь и сейчас. Однако он никогда не делает этого сгоряча и беспорядочно.

Воин расслабляется, отрешаясь от самого себя, он ничего не боится. Только тогда силы, которые ведут человеческие существа, откроют воину дорогу и помогут ему. Только тогда. Это и есть четвертый принцип искусства сталкинга.

Встречаясь с неожиданным и непонятным и не зная, что с этим делать, воин на какое-то время отступает, позволяя своим мыслям бродить бесцельно. Воин занимается чем-то другим. Тут годится все что угодно. Это — пятый принцип искусства сталкинга.

Шестой принцип искусства сталкинга: воин сжимает время, даже мгновения идут в счет. В битве за собственную жизнь секунда — это вечность, которая может решить исход сражения. Воин нацелен на успех, поэтому он экономит время, не теряя ни мгновения.

Чтобы применять седьмой принцип искусства сталкинга, необходимо использовать все остальные принципы, — он сводит воедино предыдущие шесть: сталкер никогда не выдвигает себя на первое место. Он всегда выглядывает из-за сцены.

Применение этих принципов приводит к трем результатам. Первый — сталкер обучается смеяться над собой и никогда не принимать самого себя всерьез. Если он не боится выглядеть дураком, он может одурачить кого угодно. Второй — сталкер приобретает бесконечное терпение. Он никогда не спешит и никогда не тревожится. Третий — сталкер бесконечно расширяет свои способности к импровизациям.

Воины обращены лицом ко времени наступающему. Обычные люди смотрят на время, уходящее от нас. Только воины способны менять направление и поворачиваться лицом к надвигающемуся на нас времени.

У воинов только одна цель — их свобода. Умереть и быть съеденным Орлом — это не вызов. С другой стороны, проскочить мимо Орла и стать свободным — исключительная доблесть.

Когда воины говорят о времени, они не имеют в виду что-то такое, что измеряется движением часовой стрелки. Время является сущностью внимания, из времени состоят эманации Орла, и, по существу, когда входишь в любой аспект «другого я», то знакомишься со временем.

Воин не может больше плакать, и