Уилл схватил ее на руки и отнес в спальню. Горничная уже разобрала постель. Адди юркнула под простыню, а он тем временем сорвал с себя одежды.

Именно сорвал. Верхняя одежда, белье, обувь разлетелись в разные стороны – так отчаянно он торопился присоединиться к ней.

Уилл бросился на постель рядом с ней. Его руки скользили по всему ее телу. Казалось, их не две, а гораздо больше. Она глотнула воздух, опасаясь, что достигнет высшей точки наслаждения еще до того, как он войдет в нее.

– Быстрее, Уилл. – Она обвила его ногами, ее сжатые в кулаки руки изо всех сил нажали на его спину. В тот миг, когда он вошел в нее, она вскрикнула. Наконец-то наполнился сосуд, пустовавший столько времени.

«Моя чаша не только полна, она переполнена». Эта фраза молнией сверкнула в мозгу, и в следующий же миг она всецело предалась наслаждению. Никаких мыслей. Ничего не имеет значения, кроме властного зова изголодавшейся плоти.

Пиршество любви длилось всю ночь.

Уже перед самым рассветом Адди погрузилась в глубокий, без всяких видений сон. Ее тело и душа обрели мир. Приподнявшись на локте, Лайт смотрел на ее безмятежное лицо с безграничным обожанием.

– Как сильно я тебя люблю! Это как неизлечимая болезнь. – И вдруг он раскашлялся. Это был настоящий приступ, который буквально пригвоздил его к постели. Наконец приступ миновал, и он упал на подушку. Его лицо было все в поту, сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Вскоре он тоже уснул.

Недели, прошедшие после того, как Джон лег в клинику Барноу, были счастливейшими в ее жизни, уступая по глубине ощущений лишь годам, проведенным с Крегом и детьми в Земном Раю.

Уилл показывал ей Город Света, который она помнила лишь по отрывочным детским воспоминаниям. Сейчас, вместе с Уильямом, она как бы заново видела Париж во всей его чудесной красоте.

Лувр, Елисейские поля – от площади Согласия до почти уже завершенной Триумфальной арки. Адди обожала магазины и уличные кафе на улице Мира, на Вандомской площади и таинственно привлекательный Булонский лес.

И все же самые счастливые часы она проводила наедине с Уильямом, у него дома или у себя в отеле.

– Мое заветное желание – чтобы так длилось вечно, – сказала она в их последнюю ночь. – Однажды я читала сказку. В ней рассказывалось, как Бог остановил время и все его течение прекратилось. Никто не старел, никто не умирал. Я знаю, – печально сказала она, гладя его грудь, – это только легенда. Рано ли, поздно все хорошее или дурное заканчивается.

– Наше хорошее не кончится никогда, – медленно проговорил Уилл, сжав ее руку. – И об этом узнает весь мир.

– Ты говоришь странно, Уилл. Каким образом весь мир узнает об этом?

Он улыбнулся загадочной улыбкой:

– Тебе придется подождать, пока это произойдет, дорогая. Но поверь, я брошу эти слова в лицо всему миру: «Я люблю Аделаиду Диринг—Блэндингс, самую удивительную женщину, ниспосланную Богом на эту землю».

Дорогая Дорис!

Твое письмо доставило большое удовольствие и Джону, и мне. Разумеется, мы слышали о поразительном успехе, которого твой Луис заслуженно достиг в издательском мире.

С трудом верится, что прошло целых шестнадцать лет со времени твоего последнего приезда домой. Домой. Это слово «так ласково звучит на языке», как сказал поэт.[21]Но я забываю, что Австралия уже не твой дом. Отныне ты гражданка Соединенных Штатов. Я ужасно польщена, что Луис вспомнил о дневниках, которые я тщательно вела в течение двадцати пяти лет. Когда я показала Луису выдержки из дневников, я подумала, что его похвалы – всего лишь галантность. Я потрясена его просьбой позволить прочитать все дневники с целью возможной публикации. Не могу выразить свои чувства в словах.

Да, верно, об этой замечательной земле, Австралии, почти ничего не написано. Большинство опубликованных о нас книг посвящено тому, что представляется их авторам странностями этой заморской земли. Почти весь мир представляет себе Австралию такой, какой нарисовал ее капитан Филипс в своих описаниях основанной им в 1788 году колонии. «По ночам поют кукушки, человек на луне стоит вверх ногами, а Рождество справляется в июле».

Как бы там ни было, я высылаю мои многочисленные дневники, упакованные в деревянный ящик, в нью-йоркское издательство Луиса. Он будет в ужасе, когда увидит, какая большая у меня получилась посылка. Когда пишу, я еще более многоречива, чем на словах. Твой брат Джон считает, что у меня самый длинный язык на всем континенте, за исключением, возможно, Кэролайн Чисхолм, а ты знаешь, какими филиппиками она разражается, если ее задеть.

Пора, однако, заканчивать, милая Дорис. Сегодня мы с Кэролайн едем в Сидней встречать еще один корабль с выписанными по почте невестами. Джон здоров, как всегда, поглощен работой. Он, видите ли, не удовлетворен, что он самый богатый и могущественный человек во всей Австралии. Теперь он хочет отправиться на завоевание всего мира.

Джейсон закончил учебу в Англии и теперь в Америке постигает секреты профессии горного инженера – таким образом осуществляется заветная мечта Джона. Джуно занимается миссионерской деятельностью среди туземных племен. В ответ на твой вопрос могу сообщить, что она помолвлена с прекрасным молодым человеком по имени Теренс Трент. Он пламенный либерал, посвятил свою жизнь изучению «Истории классовой борьбы». Учась в европейском университете, он подпал под влияние проповедей молодого либерала, которого, кажется, зовут Карлом Марксом. Теренс мечтает ниспровергнуть все существующие формы правления и передать всю власть в руки народа. Все это хотя и благородный, но чистейшей воды идеализм; я уверена, что такие люди, как Джон или мой покойный отец, которым принадлежит истинная власть, никогда не откажутся от своих богатств и могущества, а эти люди, можно сказать, стоят над правительствами.

Дорис, передай мои наилучшие пожелания и благодарность Луису, поцелуй за меня детей. Если бы ты знала, как я скучаю по тебе, дорогая подруга. Скажи, пожалуйста, Луису, что, если мои дневники не оправдают его ожиданий, он может спокойно отказаться от их опубликования.

Твоя любящая «сестра»

Адди.

Человек листал страницы, как картежник тасует карты. Кое-какие подробности, даты находили живой отклик в его груди.

9 апреля 1824 года

Австралийская сельскохозяйственная компания, одним из директоров которой является Джон, в виде дара получила от министерства колоний обширные участки земли. Джон говорит, что в течение пяти лет таким же образом или в аренду предполагается раздать более семи миллионов акров земли…

4 августа 1831 года

Большой неприятностью для крупных землевладельцев продолжают оставаться скваттеры, которые бродят со своими стадами по пастбищам и захватывают землю. Джон безуспешно пытался убедить Уайтхолл усилить здешний военный гарнизон для борьбы с подобными захватами земли. Официально установленные в 1829 году границы охватывают лишь девятнадцать графств Нового Южного Уэльса, а это двадцать два миллиона акров, но скваттеры держатся за пределами этих границ.