Джо, припоминая школьную математику, написал: «4x3x2x1» — и ответил вслух: «Двадцать четыре».

— А если ты сам — один из этих элементов, то число коалиций -или, если употребить более зловещее слово, число заговоров, — с которыми ты можешь столкнуться, равно двадцати трем. Несмотря нанавязчивую идею Саймона Муна, число двадцать три не имеет никакого особого мистического значения, — быстро добавил Хагбард. -Относись к нему просто прагматически. Это число возможных связей, которые мозг способен запомнить и поддерживать. Но предположим, что система состоит из пяти элементов...

Джо написал: «5 х 4 х 3 х 2 х 1» — и ответил в слух: «Сто двадцать» — Улавливаешь? И с такими масштабными скачками приходится сталкиваться всегда, когда имеешь дело с перестановками и комбинациями. Но, как я сказал, администраторы об этом чаще всего не знают. Еще в начале тридцатых годов Кожибский указывал, что никто никогда непосредственно не должен руководить более чем четырьмя подчиненными, потому что двадцати четырех возможных коалиций, которые могут возникнуть в результате политических интриг в самом обычном учреждении, вполне достаточно, чтобы напрячь до предела любой мозг. Когда происходит скачок до ста двадцати коалиций, администратор пропал. В сущности, это социологический аспект таинственного Закона Пятерок. Иллюминаты всегда ставят пять руководителей в каждом государстве, а ими руководят пять международных Первоиллюминатов, но каждый управляет своим участком более или менее независимо от остальных четверых, хотя его объединяет со всеми общая преданность Цели Груада.

Хагбард умолк, заново раскуривая длинную черную итальянскую сигару.

— Так вот, — продолжил он, — поставь себя на место главы любой спецслужбы, например контрразведки. Представь, что сейчас, к примеру, 1963 год, период первой Новой Волны иллюминат-ских убийств, а ты — бедный старый Маккоун из ЦРУ. Конечно же, Освальд, как все всегда знали, был двойным агентом. Русские не выпустили бы его из России, не взяв с него обязательство выполнять «мелкие поручения», как говорят в бизнесе, хотя его готовили как «крота». Это значит, что большую часть времени он занимался бы своим обычным делом, и лишь иногда, оказавшись в нужном месте в нужное время, призывался для выполнения конкретного «небольшого поручения». Разумеется, в Вашингтоне об этом знают. Известно, что ни один экспатриант не возвращается из Москвы, не подписав какое-нибудь подобное соглашение. А Москве известна другая сторона дела: Госдепартамент не примет Освальда обратно, пока он не согласится выполнять такие же «мелкие поручения» ЦРУ. Затем наступает 22 ноября, Дили-плаза — бац! Все по уши в дерьме. И Москва, и Вашингтон хотят знать, и чем скорее, тем лучше, от кого он получил такое «поручение». Или он сделал это по собственному усмотрению? Смутно вырисовывались еще две возможности: а не могли ли этого одиночку с путаными политическими взглядами завербовать кубинцы или китайцы? Затем неожиданный поворот: а может быть он вообще невиновен? А что, если все это организовано другой группой, которую, чтобы не называть вещи своими именами, назовем Силой Икс? Итак у нас есть КГБ, ЦРУ, ФБР и все остальные, которые лезли из кожи вон, рыскали по Далласу и Новому Орлеану в поисках зацепок. И чем дальше, тем больше все они считают Силу Икс нереальной, потому что она, в сущности, невероятна. Она невероятна, поскольку у нее нет ни скелета, ни формы, ни плоти — ничего, за что можно уцепиться. А дело все в том, что Сила Икс — это, безусловно, иллюминаты, работающие через пятерку руководителей со ста двадцатью различными базисными векторами (которые получаются в результате перемножения пятерки на четверку, на тройку и на двойку). А заговор, в котором участвуют 120 векторов, уже вообще не выглядит заговором: он больше похож на хаос. Человеческий ум не может охватить такой заговор и потому объявляет его несуществующим. Понимаешь, иллюминаты всегда стараются поддерживать в этих ста двадцати векторах один случайный элемент. На самом деле им не нужно вербовать одновременно лидеров экологического движения и директоров корпораций, которые больше всего загрязняют окружающую среду. Но они сделали это, чтобы создать неопределенность. Каждый, кто пытается описать их действия, производит впечатление параноика. Исход дела решило то, — заключил Хагбард, — что стало настоящей удачей для банды Вейсгаупта: в нее вошли еще два элемента, которых никто не мог ни спланировать, ни предвидеть. Одним из этих элементов был Синдикат.

— Это всегда начинается с абсурда, — рассказывает в 1969 году Саймон Джо Малику в другом временном цикле между Лос-Анджелесом и Сан-Франциско. — Вейсгаупт обнаружил Закон Пятерок, когда был под кайфом и вгляделся в один из рисунков шогготов, которые ты видел в Аркхеме. Он представил себе, что шоггот — это кролик, и назвал его "du hexen Hase, и эта шутливая фраза стала своеобразным паролем иллюминатских агентов в Голливуде. Она постоянно повторяется в мультфильмах о Багзе Банни: «Ты, хитвый кволик!» Но за этой галлюцинацией Вейсгаупт сумел разглядеть не только мистическое значение Закона Пятерок, но и его сугубо прагматическое значение как основы международного шпионажа, работающего на основе пермутаций и комбинаций, которые я тебе объясню, когда у нас будет бумага и карандаш. Всякий раз, когда ты вступаешь в контакт со сверхсознанием — не важно, через магию, религию, психоделики, йогу или спонтанное озарение, — оно всегда говорит с тобой на языке, в котором откровение смешано с абсурдом. Возможно, элемент пародийности или абсурда привносится загрязняющим влиянием подсознания, точно не знаю. Но этот элемент есть всегда. Вот почему серьезные люди никогда не совершают великих открытий.

— Ты говоришь о Мафии? — спрашивает Джо.

— Что? Я ни словом не обмолвился о Мафии. Ты снова попал в другое течение времени?

— Нет, не только Мафия, — отвечает Хагбард. — Синдикат намного могущественнее Мафии. — Место действия обретает четкость: это ресторан. Морской ресторан. На Бискайн-авеню, с видом на залив. Майами, 1973 год. В дизайне интерьера использованы морские мотивы, в том числе изображение гигантского осьминога на стене. Несомненно, Хагбард выбрал для встречи этот ресторан только из-за морского антуража. Безумный мерзавец считает себя капитаном Немо. Тем не менее с ним приходится иметь дело. Как говорит Джон, в одиночку ДЖЕМам не справиться. Хагбард усмехается, видимо заметив возвращение Джо в настоящее время.

— Ты дошел до критической стадии, — говорит он, сменив тему разговора. — Сейчас у тебя есть лишь два ментальных состояния: кайф от наркотиков и кайф без наркотиков. Это прекрасно. Но я всегда говорил, что Синдикат — это гораздо больше, чем просто Мафия. Конечно, до 23 октября 1935 года Синдикат был самой обычной Мафией. Но потом они убили Голландца, и юному студенту психологического факультета, который к тому же оказался психопатом, стремившимся к власти с таким же рвением, как Чингисхан, поручили подготовить статью, иллюстрирующую на основе последних слов Голландца сходство между соматическим повреждением и шизофренией. В животе Голландца сидела пуля, когда его допрашивала полиция, и полицейские запротоколировали все, что он сказал, но на первый взгляд его слова казались сплошной галиматьей. Этот студент-психолог написал статью, которую от него ждал профессор, и получил за нее высший балл. Но для себя он написал другое толкование слов Голландца. А копии этого текста спрятал в сейфах нескольких банков. Он происходил из старинного рода новоанглийских банкиров и как раз тогда испытывал сильное давление со стороны семьи, требовавшей бросить психологию и заняться банковским делом. Его звали...