– Я уже вошел в Интернет, – скромно добавил Харким. – Скачал карту и еще кое-что. Вот их место.

Курсор подошел к небольшим черным точкам к востоку от города.

– Четверо из шести. Еще двое движутся с юга на север. Километрах в трехстах от Рязани.

– Вот черт! – выдохнул Толик. – Артур, ну-ка напомни название поселка, где сидят байкеры.

– Кутнево.

– Ну да. Верно.

Он ткнул в экран. Черные точки, обозначавшие группу равитанских разведчиков, были наложены на маленькие прямоугольники населенного пункта. Чуть выше шла надпись «Кутнево».

– Мать твою! – изумленно воскликнул Сергей. – Так они вместе с байкерами?

Наблюдая за ходом короткой и ожесточенной схватки, Маус едва не слетел с крыши. Приступ невроза заставил его елозить на месте, постепенно сдвигаясь к краю крыши. Он искусал все губы и набил синяки вокруг глаз – с такой силой вжимал окуляры в лицо.

Лох, которого должны были спеленать Хват с парнями, вдруг прямо на глазах Мауса превратился в смертоносную машину. Он играючи раскидал байкеров, а потом, вместо того чтобы удрать, затащил тела Хвата и Бобра в кусты, а стонущего Шумахера уволок за скамейки. К какому-то строению. Допрашивать потащил, понял Маус.

Его колотило все сильнее. Наделенный способностью заглядывать людям в душу, он абсолютно ясно увидел в этом парне страшного и безжалостного убийцу. Зверя, способного перегрызть глотку любому, кто встанет у него на пути. Один взгляд чего стоил. Когда Маус увидел глаза этого парня, его прошиб холодный пот. А после быстрой расправы с байкерами он почувствовал, что не может больше двинуться с места.

Заряд агрессии, ярости и силы он уловил даже с такого расстояния. У группы Хвата не было ни одного шанса. Это все равно что идти в лобовое столкновение с танком на любимом Маусом «харлее».

Пригвожденный к месту ужасом, Маус продолжал наблюдать за аллеей. Он видел, как через десять минут после начала допроса из строения выскочил Ребров и исчез за деревьями. По идее надо было посмотреть, что с парнями, но Маус смог заставить себя встать только через пятнадцать минут.

Стуча зубами и поминутно оглядываясь, он подошел сперва к Бобру и Хвату. Серые лица, остекленевшие глаза, раскрытые в крике рты. У Бобра шея повернута под неестественным углом. У Хвата левый глаз вытек, а на его месте – кровавая каша.

С трудом подавляя рвоту, Маус добежал до строения и в полутьме разглядел Шумахера. Его лицо представляло собой кровавую маску. Сквозь нее проглядывали заплывшие глаза и распухшие скулы. Такое впечатление, что байкера обрабатывали ломом, что стоял в углу.

Тут Маус и не выдержал. Съеденные за день чебуреки, пицца и салат выскочили обратно. Давясь и икая, Маус кое-как обтер лицо и бросился прочь от строения прямо сквозь кустарник. Ветки и острые шипы ранили руки и лицо, но он не обращал на это внимания. Его подгонял страх и желание рассказать все Спице.

– Либо они сами в банде, либо живут под их прикрытием.

– Может, это попытка прощупать нас? А история с двойником прикрытие?

– То есть они знают, что мы пожаловали по их души?

– Да.

– Слишком сложно. И потом, знай они, что мы здесь, немедленно ушли бы. Или вызвали помощь.

– Все равно надо прояснить обстановку.

– Надо.

Пока шел обмен мнениями, Сергей с помощью Харкима осваивал компьютер и привыкал к здешним стандартам Интернета. Он искал любую информацию по бандам в целом и байкерам в частности. В прессе обязательно должна быть отражена криминальная составляющая жизни города и страны. Местные газеты, да и центральные издания в той или иной мере упоминали о них. Малейшая зацепка могла прояснить ситуацию.

– У нас есть одна ниточка, – сказал я. – Этот Ребров. Если он действительно существует и у него правда проблемы с байкерами, то они должны нагрянуть к нему еще раз. Либо наехать на его семью. Можно использовать это.

– Предлагаешь устроить засаду? – догадался Марк.

– Что-то вроде того.

– Ты говорил, что он спортсмен, – напомнил Толик. – Причем довольно известный.

– Это ты к чему?

– О спортсменах тоже пишут в газетах. По крайней мере в городских. Надо узнать о нем побольше.

– Верно.

– Я посмотрю, – подал голос Сергей, увлеченно рывшийся в огромных массивах информации всемирной паутины. – Тут напихано столько всего… Черт ногу сломит.

– Люди, планы планами, а пожрать бы не мешало. – Марк прихлопнул себя по животу. – Я скоро от голода рухну.

– Да. Надо перекусить. Невед, – позвал я инженера. – С аппаратурой мы сладим, а ты двигай на Годиан. Сделай копии денег и…

– И поговори с Эгенвортом, – перебил меня Сергей. – Нам нужно дополнительное оружие и боеприпасы.

– Зачем? – не понял Антон.

– Затем. Связаны разведчики с байкерами или нет, они сидят в одном месте. Не исключено, что нам придется… войти с ними в контакт. Список оружия я дам.

– Хорошо, – сказал немного ошарашенный инженер.

Легкость и обыденность, с которой мы готовились к схватке, его поражала.

– Действуй. И возвращайся утром.

Харким ушел в соседнюю комнату, где была развернута установка. А мы пошли на кухню, продолжая обсуждать ситуацию.

Из-за незапланированного и скоротечного развития событий надо было менять всю схему действий и искать новые пути решения задачи. И это в условиях современного мира, где сильна государственная власть и наши вольности могли вызвать пристальный интерес со стороны правоохранительных органов.

– Как перебил? Всех? Один?

Спица нависал над Маусом, изрыгая проклятия вперемешку с вопросами. Его гнев был неописуем.

– Это точно был Ребров?

– Да. Я узнал его. И парни узнали. И выскочили к нему.

– И что?

– А он их всех… – Маус сделал непонятный жест рукой и судорожно сглотнул.

– А дальше?

– Утащил Шумахера в кустарник. Там какой-то домик маленький стоит. Туда его затолкал и убил.

– Почему там?

– Н-наверное, допрашивал…

Спица отвернулся от дрожавшего Мауса и глянул на Тарзана и Гарика. Те сидели с бледными от негодования и неподвижными от удивления лицами.

– Кто меня убеждал, что этот студент – слабак? Что он этим… теннисом занимается? Какой, на х…й, теннис!

– А может, это не он? – предположил Тарзан. – Кто-то похожий…

– Его опознали все. Не могли же ошибиться сразу трое. Да и Маус не спутает.

Маус быстро закивал, подтверждая слова главаря. Он никак не мог унять дрожь, что напала еще там, в аллее. И никак не мог забыть лицо изувеченного Шумахера.