— И вам здравствовать, Михайло Потапыч, — расплылся бандюган в лыбе, которую не приглядываесь можно было назвать искренней. — Так дело у нас с вашим почтенством, — развёл он лапами. — Думал сами ко мне соизволите зайти, а всё нет. Вот и пришёл сам, как смог. С вечера жду, как изволите дела свои сделать.

Хм, это как раз возможно. Млад персонажа, который «меня знает» в жопу не послал, это логично. Но отрывать моё почтенство от бани и дев… созерцательных размышлений о тщете всего сущего, в смысле, тоже не стал.

Однако, какие, нахрен дела с бандитами? Уж не охренел ли этот гусь, задумался я. Лыба на моей морду стала приобретать ужасающий размах, по причине начавшегося оборота, а лапа потянулась к одному из околачевательных бивней за спиной. Нет, понятно, конечно, что как средство коммуникации с главарём организованной преступной шайки околачивательный бивень — не лучший инструмент. Но убивать Корчмаря с ходу — некоторое отступление от приличных процессуальных норм. При этом, трындит, рожа протокольная о каких-то «наших делах», что самим фактом трындежа раздражает… Ладно, будет наглеть — оторву голову. Будет не слишком наглеть — околочу бивнем. А если «по делу», во что ни черта не верится — то так уж и быть, выслушую. Тут ещё не стоит забывать, что из всех фигурантов на роль заказчика покушения на моё почтенство Корчмарь — не самый маловероятный кандидат.

— НАШИ дела? — пропел-прорычал я.

— Наши, — слегка сбледнув, пожал плечами Корчмарь. — Мои люди из Рябого деньги выбивали-выбивали, да не выбили. А ваше почтенство сразу всё узнали. А когда со мной толковали — сами же сказали, что от денег не откажетесь.

— Хм, было такое, — озадачился я.

— Ну вот, я и занёс вам честную долю, половину, что Рябой отработает, — бряцнул о стол тяжеленьким, звякнувшим мешком Корчмарь.

Я как-то немножко в осадок выпал: ну нет у меня опыта получения денег от главы ОГП, занёсённого на дом собственноручно, если он конечно не клиент. И что мне с это денежкой делать-то? Ну, в принципе, и вправду не помешает. А Корчмарь… хм, два варианта. Первый, он согласно каких-то местных уголовных обычаев не желает быть должным. Вполне возможный, кстати, вариант. И ему что-то от меня надо, а деньги припёр в качестве «подмазать и улучшить настроение». Вот только шесть десятков авров (как экспертно установила счетовод Динька), НЕМНОЖКО не те деньги, чтобы «подмазывать». Это дохрена, вообще-то! Впрочем, от сворачивания бандиской шеи Корчмарь уже точно откупился — если дальнейший разговор будет и мне не понравится, то отделается бандюга средней силы околачиванием и пинком под зад.

— Принёс — хорошо, — благожелательно кивнул я, прибирач мешочек к рукам. — И только для этого ко мне заявился?

— Не только, почтеннейший. Ничего от вас не скроешь.

— Ничего от меня скрывать и не надо. Ничего мне к лешему не сдалось, — резонно ответил я, на что Корчмарь защёлкал клювом. — Надо-то тебе что?

И первое предложение было, в общем-то, ожидаемым. «Сотрудничество», едрить этого мафиозу в качель, в качестве наёмного специалиста по психическому давлению! Впрочем Корчмарь проявил удивительную (хотя, учитывая кто он и то, что ещё живой — скорее закономерную) сообразительность. Не успел я дотянутся до околачивательного бивня, как он затараторил:

— Впрочем, я уже понял, почтеннейший Михайло Потапыч, что вы слишком заняты своими трудами, чтобы отвлекатся от них ради такой мелочи, — оперативно спасал свой организм от звиздюлей средней тяжести бандюган. — Но это ещё не всё! — продолжил тараторить он, явно жопой чувствуя моё желание его выпнуть. — Повереный и стряпчий нужен, почтенный.

— И как ты себе представляешь, Корчмарь, мою защиту в суде корифеевом татей? — ехидно поднял я бровь.

— Так не татей, тьфу на них, недоумков, если попались! — во второй раз огорошил меня мафиозо.

И тут я уже серьёзно заинтересовался: что за «нетати» нуждаются в стряпчем и поверенном, через бандитского главаря Корчмаря притом. Ну и стал задавать вопросы, в процессе ответов которых не огорошился, а занялся мысленным самобичеванием лёгкой тяжести.

И дело в некотором процессуальном непонимании реалий Зиманды. Вроде и не критическим, но чертовски обидным — сам-то не подумал. Итак, вот я рассматривал судебную систему. В основном — с точки зрения владетелей, затрагивая часть одарённых, но в основном — владетелей. И вот, был в твёрдой уверенности что добровольность клятвы богам, которая непререкаемый довод (или отказ от неё — не клянётся, значит виновен), этакой «чванливостью владетелей». Что вот мол никто их таких владетельных к клятве не принудит, только по собственной владетельской воле. И этот момент имел место быть, вот только я прохлопал ушами тот момент, что добровольность клятвы богам была… для всех сословий, вообще. И отказ от неё не считался уликой, что свойственно боле либеральной системе судейства, да и никак Зиманде на её развитии развитии государства и права не подходило.

И вот, мафиозо-Корчмарь ткнул меня в эту кучу носом. Не прямо, да и морду я удержал, но оби-и-идно… Но вовремя узнал, никто не заметил…

«Я заметил» — сообщил мохнатая задница. — «И не раз говорил: ты — недоумок. Но вообще — мне всё равно. И я — спать,»

В общем, клятва богам была полностью и сугубо добровольной, для всех сословий. Причин много, но основная: клятва есть акт обращения к божеству, возможность божеству нечто сделать с клятводателем самим фактом обращения. Эпитеты «всеблагие, милостивые и справедливые» цепляла на себя каждая божественная сучность Зиманды, которой не лень. На тех, кому лень эти таблички ляпали жрецы, но.

Боги Зиманды были НЕ благими, НЕ были милостивыми и весьма условно были справедливыми. Они не могли врать, без сокрушительных последствий. Но при этом, например, обратившегося к ним с клятвой могли банально проклясть или убить. Не за ложную клятву или обман, а по своим причинам: от обиды на клятводателя, до хренового настроения. То есть: данная и принятая богом клятва — доказательство, потому что боги не врут. А разгомосяченый в слизь клятводатель — не доказательство вообще ничего, кроме того что его разгомосячил бог, к которому он обратился с клятвой. В рамках этой системы «принуждение к клятве» выходило сродни «испытанию водой» (иносказательно, само собой — прямо это самое испытание было бы в ведомстве Ида), а это дикарство Зиманда пережила ещё до становления Корифейства.

Собственно, Рябого, принудив к