Устало кивнув, Камбер закрыл глаза, остановил течение мыслей и открыл знакомую связь, которую часть его существа, бывшая теперь Элистером, установила с королем много лет назад.

Он почувствовал присутствие Синхила в себе, но это было совсем иное, нежели прежде.

А затем его мозг стал осознавать то, что он мог определить как звук, хотя это было совершенно иным — светом, эхом отдаленного перезвона множества маленьких колокольчиков, поющих невыразимо чарующую мелодию.

Небесная музыка, гадал Элистер, или, может быть, голоса небесных владык, или и то, и другое, либо ни то, ни другое.

Закружился молочно-опаловый вихрь, затем пришло чувство раздвоения, и он стал видеть Синхила как бы снизу, хотя прекрасно сознавал, что его глаза по-прежнему закрыты.

Он видел, как следы прожитых лет исчезают с лица Синхила. Видел, как обостряется внутреннее зрение, сбрасывает покровы, открывая правду.

Король с трепетом обнаруживал в том, кто был для него Элистером Келленом и стоял рядом последние двенадцать лет, совсем другие черты.

— Камбер? — осторожно спросил он без страха, возмущения и злобы.

— И Элистер, — последовал смиренный ответ. И с этими словами Камбер открыл Синхилу всю историю, без утайки, — в неземном царстве; где они пребывали, невозможно было скрыть истину. По-видимому, прошло время, но нельзя сказать, сколько — тут и время было другим — и история была рассказана, Синхил смотрел с полным одобрением, потом поднялся и подал руку Камберу.

(«Kaмбep-еретик»)

Можно утверждать, что Камбер находился в измененном состоянии сознания в тот миг, когда обнимает слабеющего короля и просит Джорема открыть врата в круге, чтобы выпустить душу Синхила. Внутренним зрением он видит, как обновленный и помолодевший Синхил словно поднимается из бренного тела и уходит прочь в сопровождении четырех Архангелов-хранителей. Столь четкая визуализация этих потусторонних Стражей не часто достигается даже для столь опытного Дерини, как Камбер, и мы не можем утверждать наверняка, распался ли купол круга в тот миг, когда Синхил прошел через врата из-за того, что Архангел протрубил в свой рог, или просто из-за резкой смены энергетических уровней, когда Синхил переходит в иное измерение.

Камбер закрыл глаза, в последний раз обращая свой внутренний взор на уходящего владыку Гвиннеда.

Тот поднял руку в прощальном привете, потом переступил черту и вышел из круга. Сияние обволакивало его, меняя знакомые Камберу черты. Он увидел рядом с удаляющимся Синхилом двух мальчиков, похожих на него, какую-то красивую женщину с пшеничными волосами и другие образы, которые было не распознать в сиянии.

Дуновение воздуха и шелест крыльев возвестили приближение Хранителей магического круга. И они явились, Существа, похожие на бесплотные, смутно очерченные тени, исполненные могущества, безмерного, но не несущего угрозы.

(«Камбер-еретик»)

В данном случае ключом является трансформация Синхила, когда он покидает смертное тело, и образы близких, ожидающих его по ту сторону. Там его покойная жена и сыновья и другие люди, которых Камбер не знает, вероятнее всего, Синхил был знаком с ними по прежней монашеской жизни, до того как стал королем.

Джебедия также испытывает обновление в момент смерти, и его приветствует тот, кто ушел в мир иной прежде него. Камбер становится свидетелем этому благодаря обострившимся чувствам в близости неминуемой гибели.

Серебряная нить развязывалась, и связывавшие с землей узы стали слабеть. Сейчас не было магического круга, но внутренним, зрением Камбер увидел едва различимый, бесплотный образ молодого Джебедии, поднимающегося над телом, обмякшим в его руках, — образ доброго, полного жизни юноши.

Михайлинец не смотрел на него. Его взгляд был устремлен к часовне за поляной. Оттуда брызнул холодный серебряный свет. Сверкающая искорка превратилась в фигуру кого-то очень знакомого, облаченную в голубые одежды Ордена святого Михаила, фигура медленно плыла к ним, едва касаясь ногами недавно выпавшего снега. На лице, которое столько лет смотрело на Камбера из зеркала, светилась широкая молодая улыбка, навстречу Джебедии распахнулись объятия.

Затаив дыхание, Камбер смотрел, как молодой Джебедия поднялся с земли и шагнул к призраку. Они обнялись, как давно разлученные братья, их радость ощущал даже Камбер. Они обернулись и посмотрели на Камбера, сначала Джебедия, а потом призрак, и раскрыли объятья для него, приглашая присоединиться. Как он желал этого! И согласно помахал рукой… Но приступ боли застлал слезами глаза, возвращая в телесный мир.

(«Камбер-еретик»)

Мог ли Камбер присоединиться к Джебедии и Элистеру? Тело его смертельно ранено, жизнь медленно утекает вместе с кровью, сочащейся на снег. И все же Камбер уверен, что еще не пришло время для него сдаться на милость смерти. И то, что рядом с Джебедией и Элистером нет никого из его покойных близких, словно бы подтверждает правоту принятого решения. Ведь Райс умер не так давно, и он был очень близок Камберу. Следовало бы ожидать, что он придет встретить его на пороге смерти. Точно так же там должен был бы присутствовать дух убитого Катана или покойной жены Камбера Джоселин. Мы мало что знаем о ней, поскольку она умерла за семь лет до того, как мы впервые встретились с Камбером, но, зная этого человека, мы не сомневаемся, что у него были тесные и любящие отношения с супругой. Так что отсутствие всех любимых на пороге смерти следует считать значительным явлением.

Переход в мир иной является не менее драматическим событием, когда мы видим его глазами уходящего. Хотя когда дело касается Ивейн, мы провожаем ее лишь до последнего порога, но не далее.

На миг ей удалось уловить последний образ: невыразимо близкое лицо отца, исцеленного, совсем молодого, который распахнул глаза и улыбнулся ей с любовью, состраданием, пониманием, прощением и благодарностью, за ту невероятную жертву, что она принесла ради его освобождения.

А потом он просто исчез, и она обернулась к вратам в круге, за которым тянул к ней руки возлюбленный, с растрепанными рыжими волосами и смеющимися янтарными глазами, а у него на плечах восседал хохочущий, счастливый девятилетний мальчуган Она даже не вспомнила об оставленном позади теле, которое мягко опустилось на руки Кверону, подобно опавшему парусу. Она видела перед собой лишь мужчину, и мальчика, а затем — ослепительный Свет, что объял ее за порогом теней, в трепете черно-зеленых крыл.

(«Скорби Гвиннеда»)

Может быть, чудо и не произошло, и все же это было нечто большее, чем приходится испытывать обычным смертным. Вероятнее всего, для того чтобы в полной мере осознать, что происходит с человеком, когда душа его отлетает в мир иной, нужно быть Дерини, и даже не просто Дерини, а опытным и продвинутым адептом. Тем не менее, даже в нашей земной истории есть множество рассказов очевидцев, когда самые обычные люди, казалось бы, умирали, а затем возвращались, чтобы рассказать о пережитом. Их повествования отличаются между собой, но встречаются общие детали. Великий свет, манящий издалека, вид покойных любимых и близких, ощущение всепоглощающей, окутывающей любви. Все эти детали кажутся нам знакомыми. Возможно, мы сами Дерини куда в большей степени, чем думаем, или, возможно, Дерини куда больше люди, чем им бы того хотелось.