— Это остановит кровотечение, пока не подоспеет помощь.

Мама рванула на себя дверцу машины, а я неотрывно смотрела на искаженное от боли лицо Лукаса. Я не могла бросить его в таком состоянии.

— Мила, пора! — закричала мама.

— Постой, — прохрипел Лукас. С трудом сглотнув, он произнес: — Официально заявляю: по-моему, из тебя вышел отличный человек.

После чего его глаза подернулись пеленой боли.

Мое горло сжалось. Даже сейчас он думал обо мне. Я пожалела, что у нас совсем нет времени. Что я не успею поблагодарить Лукаса за всё. Моего тихого «извини» было слишком мало.

А потом я резко рубанула его по чувствительному месту на шее. Подхватив его за подмышки, когда он обмяк, я затолкнула его повыше на капот.

По крайней мере, я могла избавить его от боли на время, пока не прибудет помощь.

— Мила, скорей!

Бросив последний полный раскаяния взгляд на неподвижное тело Лукаса, я запрыгнула в машину и дала задний ход, выезжая со стоянки.

Я втопила педаль газа, и к непрекращающемуся визгу сирены добавился рев двигателя. Я заглянула в зеркало заднего вида, чтобы в последний раз посмотреть на Лукаса. Вместо этого я увидела, как зеленый «Шевроле», которым я забаррикадировала дверь, дрогнул и пополз в сторону.

Когда мы заходили в первый поворот, в дверях показалась Номер Три.

Один, два, три поворота, и мы наконец оказались у пропускного пункта, через который в свое время въехали на территорию комплекса. И как раз вовремя.

В отдалении за нами послышалось хлопанье дверей машин. Они приближались.

Где-то среди них была Номер Три.

Охранник с ружьем перегородил нам путь, целясь в лобовое стекло.

— Пригнись! — заорала я, огибая его слева по широкой дуге и вдавливая педаль газа. «Камаро» понесся прямо на опущенный шлагбаум, врезавшись в него с такой силой, что стекло треснуло. Стрелку сорвало со стойки. Раздался выстрел, но пуля только царапнула по металлу.

Удар о шлагбаум сотряс машину, но я не сбавляла скорость. Прорвавшись мимо поста охраны, я еще поднажала, и мы помчались вверх по дороге, наружу, к наземной парковке.

Через несколько поворотов в салон ворвался свежий ночной воздух. Мы были недалеко от Центра исполнительских искусств имени Джона Ф. Кеннеди.

Машину сильно тряхнуло, и нас с мамой подбросило на сиденьях. Чтобы удержаться, она вцепилась в спинку моего кресла, так что костяшки побелели. Мама наклонила голову, и я увидела, что ее губы беззвучно двигаются.

Мама? Молится?

Эта мысль грозила нанести серьезный ущерб моей уверенности в себе, так что я сосредоточилась на дороге. Дорога свернула влево, и я бросила взгляд в зеркало заднего вида. Пока погони не было, но я была уверена, что положение изменится буквально через несколько секунд. А я понятия не имела, куда мы едем. Но с этим разобраться было несложно, ведь мы уже были за пределами комплекса.

GPS.

Вспышка света, сопровождаемая тихим гудением.

GPS.

Ничего.

В голове зазвучали слова Лукаса:

«…Скоро все должно прийти в норму…»

Всё, кроме моего дурацкого навигатора… который именно сейчас был мне нужнее всего.

— Навигатор не работает… Есть идеи? — спросила я. Естественно, машина Лукаса просто обязана была оказаться антиквариатом на колесах, который выпустили задолго до появления подобных технологий.

В глаза бросилась длинная изогнутая трещина в лобовом стекле. Боже, Лукас меня убьет.

— Сейчас прямо, потом налево по дороге Рок Крик, — сказала мама. К счастью, ее голос звучал так же уверенно, как раньше.

Я вошла в поворот на большой скорости, выжала педаль сцепления и понизила передачу за миг до того, как машина вылетела на перекресток. Секунда-другая, и люди Холланда будут у нас на хвосте.

Взяв курс на юг по Рок Крик, я выглянула из окна на ту дорогу, по которой мы выехали со стоянки рядом с Кеннеди-центром.

Вдалеке показался свет фар. Судя по высоте огней, это были внедорожники.

Я сильнее надавила на газ.

На автостраде мы ни за что от них не оторвемся. Слишком высока вероятность, что Холланд выставит впереди патруль.

Мама тоже заметила появившиеся за нами машины и озвучила мою мысль:

— В город.

Стрелка спидометра поднималась все выше и выше — я старалась максимально увеличить расстояние между нами и внедорожниками, пока у меня была такая возможность.

Справа, всего в нескольких метрах от нас, в лунном свете поблескивала зеленовато-черная река Потомак. Мама оглянулась через плечо.

Ее рука взлетела к очкам.

— Сколько их?

— Они довольно далеко, видно плохо, но по-моему — две машины. Может, три.

Когда мы проехали под эстакадой, я обогнала ехавший перед нами «Додж Неон», и, увидев, что дорога впереди пуста, рискнула бросить взгляд в зеркало заднего вида.

Сердце сжалось. Три внедорожника, и гораздо ближе, чем мне хотелось бы.

За рулем одного из них был Холланд, за рулем другого — Номер Три.

— Поверни налево, — скомандовала мама, когда впереди показалась развилка. — А дальше прямо.

Я выругалась себе под нос, зная, что за такие слова мне грозит домашний арест, если мы до этого доживем, а потом выругалась еще раз, мысленно. Сколько бы я прежде ни боролась со своими особыми способностями, сейчас мне остро не хватало моей функции GPS. Мне, конечно, помогала мама, но у Номер Три в голове была рабочая навигация.

— Я всё слышала.

— Тебе нельзя на меня сердиться, это я так расту и развиваюсь, — выпалила я, повторяя то, что она сказала мне в аэропорту.

Она сжала мое право плечо. Крепко.

— Это не шутки, Мила. Скажи мне одну вещь: ты помнишь что-нибудь из своего прошлого в военном комплексе, хоть какую-нибудь мелочь?

Я обогнала очередную машину, гадая, почему мама решила поговорить, об этом именно сейчас. Но я слишком хорошо ее знала, чтобы спорить. Когда на маму находит упрямство, с этим ничего не поделаешь.

— Немного. Я вспомнила белую дверь лаборатории. И испытания Милы Номер Один.

Ее рука сильнее сжала мое плечо.

— Я стерла твои воспоминания о комплексе, Мила, — я стерла их все, — сказала она с каким-то странным придыханием.

— Видимо, парочку пропустила.

Мама помотала головой, так что ее хвост заметался по спине:

— Нет, Мила. Я стерла их все — я уверена. А значит, ты каким-то образом сохранила их самостоятельно. Вот что значит развитие. Ты с каждым днем все больше становишься человеком… даже если не осознаешь этого. Что бы ты ни делала, не забывай об этом.