Так думал Кеннет, глядя в окно кареты на пустынные улицы. Он знал, что рано или поздно это случится. Как глупо было надеяться, что его тайна никогда не раскроется. Ему всегда в жизни все давалось с трудом, и вот сейчас за какие-то считанные минуты он сам растоптал свое счастье.

Кеннет попытался припомнить, о чем они говорили с Боуденом, и пришел к заключению, что было сказано достаточно, чтобы навеки погубить себя в глазах Ребекки.

Карета подъехала к дому Ситона. Кеннет расплатился с кучером и поспешил по лестнице вслед за Ребеккой, которая что есть силы колотила в дверь.

– Сейчас же собирайте вещи и убирайтесь из нашего дома, – сквозь зубы процедила она. – Если вы не уберетесь отсюда в ближайшие четверть часа, я прикажу слугам вышвырнуть вас вон.

– Никто из прислуги не осмелится сделать это, – спокойно заметил Кеннет. – Кроме того, она подчиняется только моим приказам. Стоит ли нарушать заведенный порядок?

На какой-то момент Кеннету показалось, что Ребекка ударит его.

– Меня нанял ваш отец, и ему решать, когда меня уволить, – продолжал он. – Я признаю свою вину, и если он велит мне убираться, я уйду, но прежде мне надо поговорить с вами.

Не успела Ребекка ответить, как дверь отворилась и на пороге появился дворецкий.

– Отец дома, Минтон? – спросила Ребекка. Она преспокойно вошла в дом, как будто разорванное платье и накинутый на плечи мужской фрак были для нее обычным нарядом.

– Он еще не вернулся, мисс Ребекка.

Глаза дворецкого широко раскрылись от изумления, но вышколенный слуга не задал ни единого вопроса.

С прямой, как палка, спиной Ребекка стала подниматься по лестнице. Кеннет последовал за ней.

– Пройдемте к вам в мастерскую и там поговорим, – предложил он.

– Нет! – Ребекка сбросила фрак и швырнула его Кеннету.

Кеннет машинально поймал его. Стянув с левой руки перчатку, Ребекка сорвала с пальца кольцо и запустила им в Кеннета, которое он тоже поймал по чистой случайности.

– Выбор за вами: моя мастерская или ваша, но поговорить мы должны обязательно, – сказал он.

Зная его настойчивость, Ребекка направилась в свою мастерскую. Пока Кеннет разжигал огонь в камине, она зажгла лампы. Он не обдумывал заранее, что сказать, потому что отлично понимал, что придется говорить только правду.

Огонь в камине разгорелся, и Кеннет выпрямился. Ребекка куталась в шаль и была похожа на маленького рассерженного ребенка.

– Ничто не оправдает ваш поступок, – сказала она с презрением.

– Возможно, но я все же попытаюсь. Прошу поверить мне, что обстоятельства вынудили меня принять предложение лорда Боудена. У меня не было выбора: или я делаю это, или становлюсь полным банкротом. Мне самому была ненавистна мысль шпионить за вашим отцом, и с каждым днем становилось все труднее скрывать свой обман. Я ненавижу ложь.

– Именно поэтому вы и соблазнили меня. Все из-за того, что вы ненавидите ложь.

– Я соблазнил вас? – Лицо Кеннета выражало искреннее удивление. – Постарайтесь вспомнить, как это произошло.

Ребекка покраснела.

– Ну хорошо, это я соблазнила вас, но ни один порядочный человек не пошел бы на это, зная, с какой целью он пришел в чужой дом.

– Я повторял себе это изо дня в день, но ничего не мог поделать с собой, Ребекка.

– Как убедительно! Вы могли жить с вашей ложью неделями, но у вас не хватило сил противостоять чарам старой девы.

– Это Боуден говорил что-то о вашем возрасте, но для меня вы самая замечательная женщина на свете. И самая желанная.

Кеннету снова показалось, что Ребекка ударит его.

– Не пытайтесь мне льстить, – сказала она. – Вы прекрасно отдавали себе отчет в своих поступках. Почему бы не заполучить себе в жены богатую наследницу?

С Кеннета было достаточно. Он схватил Ребекку за плечи и впился в ее губы долгим поцелуем. Она неистово сопротивлялась, но вскоре страсть победила гнев и ее губы раскрылись в своей беззащитности.

Тело Ребекки обмякло, и Кеннету оставалось только отнести ее на диван и утолить свою страсть. Может, тогда между ними возникнет взаимопонимание?

Но это же безумие! Возможно, тело Ребекки и не станет сопротивляться, но в душе она его презирает, и если он сейчас возьмет ее силой, то она никогда не простит ему этой подлости.

Разжав объятия, Кеннет отпустил Ребекку.

– Вы все еще продолжаете думать, что рассудок может властвовать над телом? – спросил он.

Прижав ладонь ко рту, Ребекка расширенными от ужаса глазами смотрела на Кеннета.

– Ваша взяла, капитан, – сказала она. Подойдя к камину, Ребекка плотнее закуталась в шаль и опустилась в кресло.

– Что, черт возьми, вы здесь расследуете? Мой отец не преступник. У него достаточно денег, чтобы не красть их.

Итак, она ничего не поняла. Стараясь быть терпеливым, Кеннет повторил:

– Боуден считает, что ваш отец убил вашу мать.

Ребекка открыла рот от удивления.

– Это просто безумие. Боуден, наверное, выжил из ума, или вы на него наговариваете. Скорее всего и то, и другое.

– Боуденом завладела навязчивая идея, но он не сумасшедший.

Кеннет стал терпеливо объяснять, что составляет подоплеку их договора и что заставило его взяться за расследование.

– Вы не найдете никаких доказательств, потому что ничего подобного не было вообще, – сказала Ребекка, после того как он закончил. – Я даже представить себе не могу, чтобы мой отец совершил нечто подобное.

– Вы забыли о его вспышках ярости? Забыли, как он в минуты гнева крушит все вокруг себя?

Ребекка прикусила губу.

– Это ни о чем не говорит. Он ни разу в жизни не обидел ни одну женщину, а тем более мою мать.

– Вы твердо уверены в этом? – Кеннет опустился на так хорошо знакомый ему диван, жалея, что вообще начал этот разговор. – Я согласен, сэр Энтони не может быть хладнокровным убийцей, но он мог просто подтолкнуть вашу мать к гибели. Он мог сделать это неумышленно. Все говорят, что они оба обладали горячим нравом; оба были вспыльчивы, как огонь. Драка, взаимные обвинения, один неосторожный шаг… Разве такое не могло произойти?

– Нет! – закричала Ребекка, лицо которой исказилось от боли. – Такого не могло случиться. Да, они ссорились, но не поднимали руку друг на друга. Почему вы не можете допустить, что смерть моей матери – результат несчастного случая?

– Несчастный случай вполне вероятен, – согласился Кеннет, – однако никто не смог мне объяснить, почему вдруг ни с того.ни с сего леди падает с обрыва, на котором она знала каждую тропинку, тем более в сухую солнечную погоду, когда видно далеко вокруг. Мне кажется странным и то, что все близкие ей люди уклоняются от разговоров о ее гибели: вы, Лавиния, Фрейзер, Хэмптон, Том Морли. Все сразу меняются в лице и уходят от разговора. Здесь не просто rope, a что-то еще. Они что, боятся неосторожным словом выдать сэра Энтони?