– Замечательное зрелище! – восторгается няня. – Жду не дождусь, когда сядем за стол.

Она аккуратно снимает платок. Сделала прическу, надо же…

– Кого еще ждем на ужин? – интересуется Руби, переводя взгляд с меня на бабушку.

– Кроме нас троих – никого, дорогая, – отвечает мать.

– Ты же говорила, что я могу сегодня поесть сосиски?

– Можешь, – подтверждаю я. – Этот ужин – не для тебя.

– Будет скучно, – вставляет мать. – Тебе не понравится.

– Да-да, – берет слово Ханна. – Именно так. Однако мы еще будем устраивать подобные трапезы, и я хочу, чтобы ты на них присутствовала, Руби. Тебе неплохо бы поучиться хорошим манерам. Согласны, Вирджиния?

Мать запинается, однако тут же берет себя в руки, в отличие от меня.

– Конечно. Неплохая мысль. Нам и вправду следует поработать над твоими манерами, Руби. Кстати, пора накрывать на стол. Поможешь мне, дорогая?

Они выходят из кухни, а Ханна восторгается, наблюдая, как я режу овощи:

– Что за чудесные ароматы! Похоже, ты забыла, что я терпеть не могу брокколи?

Кладу нож и убираю капусту в холодильник.

– Сколько времени? – интересуется Ханна.

– Половина седьмого.

– Отлично! Пойду-ка я приму ванну. К первой части нашего ужина появлюсь.

Заглядываю в гостиную, где Руби под руководством матери накрывает на стол.

– Мне противно, – вздыхаю я.

– Нам надо во что-то поставить свечи, – перебивает мать и бросает на меня предупреждающий взгляд:

Не вздумай распускать сопли при Руби…

Открываю шкаф и достаю тяжелые подсвечники с хрустальными висюльками.

– Ого, посмотри-ка! – ахает дочь, показывая мне крошечные серебряные ложки из комплекта для солонок.

– Очень изысканные, – соглашаюсь я.

– Какие милые! А глянь сюда!

Она протягивает мне серебряное кольцо для салфеток. Драгоценность принадлежала отцу, на ободке выгравированы его инициалы. Мать наблюдает за моим лицом, но стоит мне обернуться, как она отводит взгляд.

– Сегодня его на столе не будет, – твердо заявляю я.

Руби счастлива, что ей разрешили отправиться в постель пораньше.

– Мне бы так хотелось поужинать с тобой и бабушкой, нарядно приодеться, – вздыхает она, – но только без Ханны.

– Понимаю тебя, дочь.

– Я устала, – зевает она.

– Да, по тебе заметно. Если хочешь, можешь полчасика посидеть в айпаде, потом немножко почитать, но чтобы в половине девятого свет у тебя уже был выключен. Договорились? Я попозже к тебе еще загляну.

Руби нежно меня обнимает.

– Мне понравилось готовить ужин с тобой и с бабушкой.

Я останавливаюсь на пороге, провожая ее взглядом.

– Спокойной ночи…

Нет, не слышит – уже нацепила наушники. Я плотно прикрываю дверь гостиной.

Проверяю, как запекаются блюда, затем трачу уйму времени, перебирая одежду. Блузку, что подарила мне Ханна, точно не надену, а больше ничего подходящего нет.

Смотрю на часы: уже почти восемь, а ведь еще нужно приготовить закуски. Впрочем, я скорее удавлюсь, чем буду есть их за одним столом с Ханной. Чувствую себя прислужницей, и, полагаю, это вполне соответствует действительности.

Захожу в комнату матери как раз в тот момент, когда она неловко пытается влезть в платье. Макияж она еще не наложила и выглядит уставшей, бледной и старой.

– Можешь помочь? – просит мать.

Ее выбор пал на платье с широкими рукавами, и все равно гипс на запястье не позволяет ей одеться самой. Просовываю ее руку в рукав и застегиваю молнию на боку платья.

– А что же ты? – интересуется она, видя, что я еще в халатике.

– Не знаю, что надеть.

– Нужен совет?

– Следует ли нам вообще заниматься этой ерундой?

Я чувствую себя совершенно беспомощной.

– Придется. Ты сможешь, Джослин. Переживешь. – Несмотря на тон, похоже, мать в своих словах не слишком уверена. – По-моему, ты еще никогда в жизни не доверяла мне выбрать тебе наряд, – вздыхает она.

Меня словно ударили под дых, и мое сердце обливается кровью: впервые осознаю, что мать много раз, с раннего детства, пыталась со мной сблизиться, а я каждый раз ее отвергала. Была ослеплена Ханной…

Господи, из-за нее все пошло наперекосяк!

Мать открывает дверцы двух платяных шкафов. Одежда висит плотно, многие наряды в чехлах из химчистки. На нижней полке стоят аккуратные ряды коробок с туфельками. Настоящий храм моды…

– Так, что у нас тут… – бормочет мать. – Всегда считала, что тебе больше всего идет голубое или зеленое. – Раздвинув платья в стороны, она достает нужное. – В этом ты будешь выглядеть…

Она замолкает, не закончив фразы: дверь в спальню внезапно распахивается, и внутрь заглядывает Ханна.

– Вот вы где! – восклицает она. – А я вас ищу по всему дому. Решили готовиться к выходу вместе? Очень мило! Не возражаете, если я присоединюсь?

На ней то самое платье, за примеркой которого я встретила ее в магазине. На лице – тонна грима. Никогда не видела ее такой накрашенной. В ушах сверкают принадлежащие моей матери сережки с бриллиантами. Достались от бабушки. Фамильная вещь, наследство. Мне становится не по себе.

При взгляде на платья в шкафах глаза Ханны загораются от возбуждения.

– Боже ты мой! С ума сойти, какое богатство! Я и не представляла… Хотя нет, представляла, и даже очень. Так-так, где тут мои любимые?

Она отпихивает хозяйку гардероба и грубо роется в шкафу. Мать едва сдерживается.

– Что такое, Вирджиния? Я недостаточно хороша для ваших нарядов?

– Нет, – бормочет мать. – Просто некоторые из них – исключительная редкость. Эти платья нуждаются в бережном обращении…

– Как насчет вот этого? – интересуется Ханна. – Оно как раз из разряда музейных экспонатов?

Она выдергивает платье из шкафа и прикладывает к себе.

– Как я смотрюсь? Меня несколько минут назад осенило: почему бы не надеть на ужин одну из ваших музейных реликвий? Вы ведь не возражаете, Вирджиния?

Она выхватывает из гардероба еще несколько вешалок, разрывая обертки и сдирая полиэтиленовые чехлы. Часть одежды швыряет прямо на пол, что-то летит на кровать или на туалетный столик.

Мы с матерью бессильно смотрим, как вокруг нас падают платья. Тихо шуршит полиэтилен. Грустные звуки: словно та жизнь, к которой мы привыкли, испускает последний вздох. Похоже, Ханна не намерена останавливаться, пока не опустошит оба шкафа. И вдруг она замирает.

– Вот это! Я ведь его однажды уже надевала, Вирджиния. Вы в курсе? Я тогда вытащила его из гардероба и примерила. Впрочем, не только его, но это платье – мое любимое. Видела, как смотрел на вас Александер, когда вы его выбирали. Кстати, я в нем выглядела просто потрясающе. Почему бы мне на нем не остановиться? Сами увидите.

Ханна вылезает из своего платья и остается в одном шелковом нижнем белье с кружевами. Я отвожу глаза, а она старается, надевает