церкви. Страх перед «внешним врагом», стоявшим вне ограды церкви, осложнялся опасением, что пришедшие из враждебного лагеря перебежчики вошли в церковную крепость с целью разрушить ее.

§ 52. Движение против марранов (1449-1474)

Со времени клерикального террора, загнавшего в лоно церкви десятки тысяч евреев в Кастилии и Арагонии, вопрос о «новохристианах» или «обращенных» (conversos) не переставал волновать христианское общество. Поводов для тревоги было достаточно. С одной стороны, было ясно, что большинство новообращенных приняло только крещение, а не христианскую религию. Эти невольники церкви, «Анусим», оставались в душе верными своей национальной религии и тайно соблюдали ее законы со страстностью гонимых. Они не крестили своих детей, а если приходилось крестить — обмывали потом тело от «святой воды»; они для виду посещали церковь, но тайно ходили молиться в синагогу, соблюдали субботу, праздники, законы о пище и прочие обряды иудейства. Это не оставалось тайной для христиан, и католическое духовенство еще в 1429 году, на соборе в Тортозе, решило принять самые энергичные меры против таких «иудействующих». Но рядом с этими «тайными евреями», болевшими душой за свое невольное отступничество, стояли люди, которые старались извлечь из него побольше выгод. Пользуясь всеми гражданскими правами, они наживались в торговых предприятиях, покупали богатые поместья, занимали высокие должности в гражданской администрации, в армии и даже в церковной иерархии, роднились с испанскими знатными семействами. Из этой группы выходили лишь единичные гонители еврейства, вроде Геронимо де Санта Фе или семья Павла Бургосского; обыкновенно же связь с покинутыми братьями сохранялась и здесь в ряде поколений, так как у многих оставались еще родственники среди евреев и не заглохли симпатии к еврейству. Мало-помалу в испанском обществе, где все сильнее чувствовалось влияние этих чуждых элементов, росло глубокое недоверие к ним, смешанное со страхом. В тайных симпатиях к иудейству подозревались даже те, у кого таких чувств не было. Везде чудились козни «внутренних врагов церкви». Новохристиан или «conversos» называли марранами (Marranos), что по-испански означало «проклятые» или «свиньи». Наступил момент, когда пришлось оставить в покое явных евреев и взяться за тайных, казавшихся еще более вредными.

Первая вспышка движения против марранов имела более социально-экономический, чем религиозный характер. Она произошла в марте 1449 года в столице Кастилии, Толедо. Канцлер Альваро де Луна потребовал от города уплаты чрезвычайного налога в миллион мараведи на защиту границ, но городской совет отказался платить. Тогда сборщикам податей из новохристиан приказано было взыскать налог принудительно. Как только они приступили ко взысканию, горожане бросились к дому богатого откупщика Альфонса де Кота и подожгли его, а затем принялись поджигать дома других марранов. Последние оказали вооруженное сопротивление, но не устояли: вожди обороняющихся были убиты, толпа волочила их трупы по улицам и затем повесила головами вниз. В деле был замешан городской голова (alcalde тауог) Сармиенто. Он воспользовался «народной демонстрацией» для того, чтобы устранить марранов от должностей в городских учреждениях. В созванном им собрании дворян и муниципальных чиновников было решено, что отныне никто из новохристиан не имеет права занимать должность в общественном учреждении. На этом основании были уволены в Толедо 13 судей, нотариусов и членов магистрата. Толедское решение было разослано по другим городам, и там также началась агитация против новохристиан. Вследствие жалоб марранов папа Николай обнародовал буллу, в которой осудил действия толедских властей к требовал, чтобы новохристиане пользовались всеми правами старохристиан по государственной и общественной службе (1449). Но когда через два года кастильское правительство сообщило папе о размножении фиктивных христиан, Николай V уполномочил испанских епископов назначить особых инквизиторов для розыска тех лиц, «которые устами исповедуют христианство, а на деле соблюдают обряды иудеев»: таких людей, даже облеченных высоким светским или духовным саном, инквизиторы вправе арестовывать, допрашивать и судить в своем трибунале (1451).

Несмотря на эти репрессии, марраны продолжали внедряться в высшие слои христианского общества. Они приобрели политическое влияние при кастильском короле Генрихе IV (1454-1474). Потомок крещеного еврея Диего Давила управлял королевскими финансами в звании «главного казначея» (contador тауог); он отдавал государственные пошлины и подати в откуп своим родным из новохристиан и евреев. При дворе вновь появились врачи-евреи, как будто в насмешку над папскими буллами, запрещавшими лечиться у неверующих. Генрих IV назначил своего лейб-медика Якова Нунеса «придворным раввином» (rabi de la corte), в обязанности которого входили раскладка податей по общинам и затем распределение собранных сумм между инфантами и сановниками, получавшими государственную ренту. Кастильские принцы и сановники, имевшие выгоду от этой терпимости, закрывали глаза на либерализм короля, но им возмущались другие сословные чины. Отсюда противоречивые решения разных собраний кортесов того времени. В 1462 году кортесы в Толедо представили Генриху IV ходатайство об отмене ограничений, мешающих торговле и кредитным операциям евреев в ущерб королевской казне и нуждающемуся в кредите населению. А спустя три года юдофобская партия, получившая большинство в кортесах, настаивала на возобновлении жестокого ордонанса 1412 года. Кортесы 1469 года указывали, что снисходительность короля к евреям служит соблазном для епископов, которые отдают в аренду евреям и маврам даже церковные поместья. Король колебался между этими разнородными влияниями.

Одним из самых злобных юдофобов того времени был духовник короля Альфонс де Эспина, генерал францисканского ордена и ректор университета в Саламанке. Он призывал в своих церковных проповедях к борьбе с еретиками, евреями и маврами. Евреи давали ему материал для сугубого обличения, так как он рассматривал их под двумя видами: явных и тайных (püblicos, ocultos). Обширный обвинительный акт против евреев обоих разрядов Эспина поместил в своей книге «Укрепление веры против иудеев, сарацинов и других врагов веры христианской» («Fortalicium Fidei», 1460 г.). Эта книга представляет собой грубую фальсификацию еврейской истории и учения иудаизма. Автор собрал в ней все нелепые средневековые обвинения: убиение христианских детей, осквернение гостий, отравление колодцев как достоверные улики, на основании которых еврейский народ должен быть осужден. Разочаровавшись в возможности сделать добрых христиан из взрослых евреев, францисканец советует отбирать у них малолетних детей, которые при надлежащем воспитании могут сделаться верными сынами церкви. По отношению к иудействующим он рекомендовал инквизиционный розыск и костер. Не довольствуясь устной и письменной пропагандой, Эспина пытался при помощи монахов создать какой-нибудь громкий ритуальный процесс как вернейшее средство для возбуждения народных масс к погромам во славу церкви. Кое-где удалось возбудить такие обвинения и волновать христианские души. Некоторые марраны, уличенные в совершении иудейских обрядов, были преданы суду епископа и присуждены к сожжению на костре.

Вопрос о новохристианах вызвал раскол в испанском обществе. Консервативная партия решительно отмежевалась