Потом, сбросив напряжение, он держал ее в объятиях, пока его дыхание мало-помалу снова не стало нормальным. Пот высыхал на его коже, и состояние бездумного блаженства медленно проходило.

Его начала мучить совесть. Он только что овладел своей молодой женой с эгоистичной жадностью, словно какой-то мальчишка своей первой женщиной, не успев даже раздеть или обласкать ее.

Лежавшая рядом с ним Мэдди села и принялась приводить в порядок свою одежду.

— Извини... — начал он.

— Это, — заявила она, — было отличной закуской для возбуждения аппетита. — Она усмехнулась и поцеловала его. — Я с нетерпением жду главного блюда... и пудинга... но сначала ты должен помочь мне освободиться от этого платья. Оно слишком красиво, чтобы позволить тебе погубить его, как ты погубил многие из моих старых ночных сорочек. — Она бросила на него озорной взгляд. — Именно по этой причине я не надела панталончики. Видел бы ты мое новое нижнее белье! Панталончики так красивы, что я не осмелилась их надеть, представив себе, что ты можешь с ними сделать.

Нэш удивленно поморгал.

— Ты хочешь сказать, что не сердишься на меня?

Она рассмеялась.

— Мне нравится то, что ты только что сделал, Нэш, и я люблю тебя.

Он замер.

— Повтори, что ты сказала.

Она закусила губу, осознав то, что было сказано.

— Извини, я не хотела... это просто слетело с языка. Это потому, что я очень счастлива, и...

— Ты не имела это в виду?

— Я имела в виду именно это. Просто я не хотела, чтобы это слетало с языка. Я знаю, ты не хочешь, чтобы брак был осложнен такими чувствами, как любовь и страсть, и старалась, очень старалась не допустить этого. Но я действительно люблю тебя. Всем своим сердцем, — она поцеловала его, — и телом, — она снова поцеловала его, — и душой.

Она поцеловала его в третий раз, словно давая священную клятву.

Он лежал не двигаясь и молча смотрел на нее.

Она вздохнула.

— Тебе придется привыкнуть к этому. Эти слова будут продолжать соскальзывать с языка, потому что я так полна любовью к тебе, что она кипит и выплескивается через край.

Он продолжал смотреть на нее, не зная, что ответить на такое заявление. Она его любит.

Пригладив упавшие ему на лоб волосы, она добавила:

— Не мучайся, тебе не нужно ничего говорить. Я знаю, что ты чувствуешь, и ничего от тебя не ожидаю. Пока ты верен мне и хочешь мое тело, я буду счастлива, — сказала она, но сияние в ее ясных как топазы глазах померкло, а улыбка стала немного печальной.

Она соскользнула с кровати и босиком пересекла комнату. Волосы ее были в беспорядке и рассыпались по спине кудрявыми прядями, свадебное платье было измято. Мгновение спустя она сказала бодрым голосом:

— А теперь иди сюда и открой одну из этих бутылок. Мне хочется шампанского. Перед церемонией бракосочетания я слишком нервничала и не могла ни есть, ни пить, поэтому теперь страшно проголодалась.

Такая красивая и такая щедрая: она дает ему все и не просит ничего взамен.

Она пристыдила его своим мужеством.

— Нет, — хрипло произнес он.

Она озадаченно подняла брови.

— Ты не хочешь открыть шампанское?

— Нет, — снова прохрипел он.

Он не это имел в виду, просто у него перехватило горло.

Она пожала плечами.

Прижимая к себе бутылку, она повернулась к нему и ждала, что он скажет дальше.

— Нет, ты не знаешь, что я чувствую, — с напряжением договорил наконец Нэш. — Я был не прав. Я не понимал...

Он пристально вглядывался в ее лицо, желая, чтобы она поняла, что он пытается сказать. Но она, замерев, молчала и ждала, прижимая к груди бутылку словно младенца.

Он сделал глубокий вдох, взглянул ей прямо в глаза и сказал:

— Я люблю тебя, Мэдди.

Она довольно долго молчала, и он слышал лишь потрескивание и шипение дров в камине да уханье совы вдалеке. Потом она прошептала:

— Ты любишь меня?

Он кивнул:

— Я люблю тебя. — Теперь, когда эти слова были уже сказаны, их было легче произнести еще раз. — Я люблю тебя, Мэдлин Вудфорд, всем своим существом. Всем своим сердцем, И телом. И, наверное, всей душой, хотя в этом я не очень хорошо разбираюсь.

Дрожащими руками она поставила бутылку шампанского на стол.

— Ты действительно любишь меня?

— Люблю. И люблю уже давно. Просто до сих пор я не сумел сказать это.

Он распахнул руки, и она бросилась в его объятия.

— Вот почему я хотел провести нашу брачную ночь здесь, — сказал он после того, как они снова занимались любовью, причем ее свадебное платье опять болталось вокруг талии. — Я полюбил тебя в этом коттедже, на этой кровати. А в тот день, когда я покинул тебя, не проехав и нескольких миль, я понял, что не смогу жить без тебя. Я думал, что смогу жениться на тебе, но не говорить, что люблю тебя...

— Не хотел обречь себя на мучения, которые испытывал твой отец? — подсказала она.

Он кивнул, удивленный ее пониманием и благодарный ей за это.

— Этот риск того стоит...

— Нет никакого риска, — поправила она его. — Мы не такие, как твои родители. Уж поверь. — Она поцеловала его. — И открой наконец шампанское.

Он рассмеялся.

— У меня здесь есть кое-что получше шампанского — горшочек твоего меда.

— Меда? Но...

— Я очень давно вынашивал планы относительно этого меда. Но сначала сделай то, что следовало сделать уже давно: сними это платье.

«Научись правильно появляться на сцене», — всегда говорила бабушка. Стоя в коридоре, ведущем к лестнице, Мэдди сделала глубокий вдох. Ей предстояло подвергнуться публичной проверке в роли жены Нэша.

Бал в Элверли-Хаусе, резиденции графа в Мейфэре, еще не начался, но о нем уже говорили как о сенсации сезона. Здесь будут сегодня сливки лондонского высшего общества — и европейского общества, если судить по количеству послов, — и всем им было любопытно посмотреть на ничем не примечательную девчонку, на которой, неизвестно почему, женился Нэш Ренфру, и составить о ней свое мнение. И разумеется, было любопытно также познакомиться с великой княгиней Анной Петровной — сестрой, дочерью и тетей царей.

Мэдди так нервничала, что, казалось, в животе у нее не бабочки трепещут крылышками, а целые полчища стрекоз.

Рядом с ней появилась леди Госфорт — как всегда, безупречно одетая, в бальном платье из красновато-коричневого и золотистого кружева.